Жан-Поль Сартр - Ставок больше нет [litres]

Какое-то время она слушает с напряженным и тревожным выражением лица.

– Нет, Пьер… нет… – Затем потрясенно повторяет: – Ты не можешь так поступить… Это немыслимо. Ты погубишь себя, это нелепо. Вспомни, что я люблю тебя, Пьер… Мы вернулись, чтобы любить друг друга.

Стеклянные стенки телефонной кабинки позволяют видеть, как Пьер говорит по телефону.

Он также потрясен, но не может отступить от своего решения…

– Попытайся понять меня, Ева… – умоляет он. – Я не могу бросить товарищей… Да, знаю… У них нет ни единого шанса, но я не могу…

Электрические часы над его головой показывают 10 часов 29 минут…

Два до отказа набитых жандармами грузовика на полной скорости подлетают к гаражу и останавливаются перед ним. Жандармы высаживаются и тотчас оцепляют гараж.

Ева по-прежнему держит в руке телефонную трубку.

– Нет, Пьер, не делай этого… Ты мне солгал… Ты бросаешь меня… Ты никогда не любил меня…

– Я люблю тебя, Ева, – отвечает Пьер. – Я тебя люблю. Но не имею права бросить товарищей в беде.

Он не замечает, как Люсьен Держё из форточки старательно целится в него.

– Ева… Ева, – тревожно повторяет Пьер.

Люсьен Держё нажимает на спусковой крючок.

В телефонной трубке раздается грохот выстрела, многократно усиленный другими выстрелами.

Словно сраженная пулей, Ева скользит вдоль стены и падает на пол…

Андре вскакивает, Люсетта издает ужасающий вопль.

Несколько человек устремляются к телефонной кабинке, одно из стекол которой разлетелось на осколки. Кто-то дергает на себя дверь, к его ногам падает тело Пьера…

В то же мгновение раздается автоматная очередь.

– Жандармы! – кричит кто-то.

Новая очередь разносит вдребезги замочную скважину. Повстанцы разбегаются по гаражу, ища возможности укрыться.

Одновременно с этим они достают оружие, которое принесли с собой.

Ворота гаража раскрываются, начинается беспорядочная стрельба. Но силы блюстителей порядка намного превосходят силы повстанцев.

Брошенные в окна дымовые гранаты распространяют слезоточивый газ.

Диксон и Ланглуа с глазами полными слез отстреливаются, укрывшись за грузовиком.

Их товарищей душит кашель, многие перестают стрелять и трут глаза.

Одна из пуль вдребезги разносит электрические часы. Стрелки на них показывают 10 часов 30 минут…

В это мгновение Пьер переступает через собственное тело… Он на мгновение задерживается в проеме двери, осматривается и пожимает плечами.

Затем уходит сквозь дым, становящийся все более густым.

Жандармы окружили гараж и ждут, когда восставшие начнут выходить. Пьер покидает гараж и незамеченным проходит сквозь них.

В парке тоже видны следы сражения. Модный ресторан закрыт. Стекла разбиты. Стены испещрены выбоинами от пуль. Танцевальная площадка и аллеи усеяны ветками деревьев, срезанных огнем.

Некоторые столики и стулья спешно собраны, другие раскиданы.

Вдали еще слышны выстрелы.

Пьер и Ева сидят на скамье. Он подался вперед, уперевшись локтями в колени. Она рядом с ним. Но между ними остается все же небольшое расстояние.

Вокруг никого.

Только несколько мертвецов прогуливаются вдали…

Наконец Ева смотрит на Пьера и ласково говорит:

– Не все потеряно, Пьер. Придут другие и подхватят ваше дело…

– Я знаю. Другие. Не я.

– Бедный Пьер! – шепчет она с огромной нежностью.

– А что Люсетта? – спрашивает он, подняв голову.

Поскольку она, в свою очередь, в ответ лишь пожимает плечами, он вздыхает:

– Бедняжка!..

При этом, кажется, Ева впервые охвачена безразличием, овладевающим мертвыми.

– Через много лет она будет, как и мы, мертва… – спокойно говорит Ева.

Какое-то время они хранят молчание.

И вдруг раздается чей-то голос:

– Я и не надеялся встретить вас здесь.

Они поднимают взгляд и видят перед собой старика из XVIII столетия, все такого же неунывающего.

– Не получилось? – интересуется он.

– Шестьсот убитых и раненых, – отвечает Пьер. – Две тысячи задержанных. – Он кивает в сторону, откуда слышатся выстрелы. – Бой все еще продолжается…

– А вы… Вы не?.. – спрашивает старик.

– Нет, – отвечает Ева, – нет, мы не… Видите ли, ставок больше нет. Заново жизнь не начнешь.

– Поверьте, я искренне сочувствую… – заверяет старик, испытывая сильное желание поскорее уйти. А поскольку именно в это время рядом с ними появляется молодая мертвая женщина довольно приятной наружности, извиняясь, говорит: – Напоминаю вам, мой клуб всегда для вас открыт. Так же как для госпожи… – И, не дожидаясь ответа, следует за молодой женщиной…