Жан-Поль Сартр - Ставок больше нет [litres]

– Интересно. Вот только как ты об этом узнал? – холодно интересуется Диксон.

– Я… не могу вам сказать… – садясь на стул, бормочет Пьер.

– Случайно не от Шарлье? – берет слово Ланглуа.

– От кого? – вздрагивает Пьер.

– Ты был у него сегодня утром. И весь день провел с его женой.

– Ах, перестаньте… Она тут ни при чем! – восклицает Пьер.

– У нас все же есть право накануне такого дня поинтересоваться, что у тебя за отношения с женой начальника канцелярии жандармского управления? – строго спрашивает Ренодель.

Пьер выпрямляется и, переводя взгляд с одного на другого, заявляет:

– Ева – моя жена.

Усмехнувшись, Диксон встает. Остальные недоверчиво смотрят на Пьера. Раздраженный смехом Диксона, Пьер приходит в бешенство.

– Выбрали момент смеяться, черт возьми! – вставая со стула, бросает он. – Я вам объясняю, что нас засекли. Если мы завтра выступим, будет резня, и Лига прекратит свое существование. При чем здесь жена Шарлье? – Пожав плечами, он засовывает руки в карманы.

Пока он говорит, Диксон молча обходит стол и встает напротив Пьера, чтобы смотреть ему прямо в лицо.

– Слушай, Дюмен, этим утром ты из кожи вон лез и все твердил: завтра восстание. Затем ты нас покинул. Незнакомец выстрелил в тебя. Стреляй он понарошку, было бы то же самое. Ладно…

Пьер вынимает руки из карманов; белый как полотно, он молча слушает.

– Ты поднимаешься как ни в чем не бывало, отчитываешь Пауло, который хочет тебя сопровождать, и преспокойно отправляешься к Шарлье. А теперь морочишь нам голову… Как мы можем тебе верить? – спрашивает Диксон.

– Ах, вот в чем дело… Я пять лет трудился бок о бок с вами. Лигу создал я…

– Ладно. Не рассказывай нам свою жизнь. Мы тебя спрашиваем, что ты забыл у Шарлье? – вставая из-за стола, сухо перебивает его Ренодель.

– И чем занимался в ресторане в парке? – также вставая, задает вопрос Пулен.

– Ты украл малютку у одного типа с улицы Станислас… – с мягким упреком вставляет свое слово и самый робкий из всех Ланглуа.

– Угрожал ему полицией, – с новой силой напускается на него Диксон, – бросал в лицо тысячные купюры. Что все это значит? Мы ждем объяснений.

Пьер поочередно обводит их взглядом. Он задавлен потоком их обвинений и чувствует, что бессилен переубедить их.

– Объяснить не могу. Прошу вас ничего завтра не предпринимать, и все.

– Не хочешь отвечать? – настаивает Диксон.

– Говорю вам, не могу, черт бы вас побрал! – взрывается Пьер. – А если бы даже не хотел, я – руководитель, да или нет?

– Теперь уже нет, Дюмен, – роняет Диксон, переглянувшись с товарищами.

– А ты, я смотрю, рад этому, а, Диксон? – с презрительной улыбкой отвечает Пьер. – Наконец займешь мое место… – И, внезапно охваченный яростью, кричит: – Да что вы там себе вообразили, несчастные болваны?! Что я предал Лигу?! – Он гневно разглядывает лица товарищей. – Да ведь вы меня знаете… Ну же, Пауло…

Пауло опускает голову и принимается ходить по комнате, как делал это на протяжении всей сцены.

– Так, значит, все против меня? Думайте что хотите… Но знайте, если выступите завтра, все кончится резней, и вы сами будете в этом виноваты…

– Пусть будет так, Дюмен. Катись отсюда, – с холодным спокойствием перебивает его Диксон.

Один за другим они поворачиваются к нему спиной, а Ренодель еще и добавляет:

– Если у нас завтра будут неприятности, мы знаем, где тебя найти.

Они отходят от него и собираются у окна. Пьер остается один посреди комнаты.

– Хорошо… – произносит он наконец. – Подыхайте завтра все, если вам этого хочется. Я не стану плакать. – Он направляется к выходу, но, не дойдя до двери, оборачивается. – Послушайте, ребята… – глядя на них, начинает он.

Все пятеро стоят к нему спиной. Одни смотрят на улицу, другие в пустоту.

Он выходит, изо всех сил хлопнув дверью…

Ева ставит букет роз в вазу. Раздается стук в дверь.

Ева открывает, появляется Пьер, он мрачнее тучи. Ева улыбается ему. Он делает усилие, чтобы улыбнуться в ответ. Затем оглядывается и снова хмурит брови. Комната преобразилась.

Ева всего лишь расставила цветы, повесила занавески, украсила новым абажуром старую лампу, накрыла стол скатертью веселых тонов. В комнате включен свет, хотя ночь еще не вступила в свои права.

Ева не сводит с Пьера взгляда.

– Что вы сделали? – потрясенно шепчет он.

Подойдя к столу, дотрагивается до розы, стоящей в вазе, и дает ей щелчок. Щупает занавески. Лицо его мрачнеет.