Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

Его разбудил приказ императрицы явиться к ней. Лишь с трудом он припоминал вчерашнее, но, когда это удалось ему, его снова охватила бешеная ярость, тем более что ему сказали, что его кучер все еще не возвратился.

Князь поспешно оделся и сел в карету. Его мысли проносились в голове, в диком беспорядке; но над всеми ими господствовал дикий, все возраставший гнев на чью-то таинственную власть, осмелившуюся препятствовать его воле.

Проходя по приемной императрицы, князь Григорий Григорьевич увидел Аделину, испуганно поднявшуюся со своего места у окна при его входе. Смущенно и вместе радостно глядела она на него; его появление и растерянный вид подали ей надежду, что императрица, узнав о причинах всех ее страданий, зовет теперь князя к ответу.

Орлов остановился на мгновение, увидев Аделину; его лицо стало еще бледнее, уста крепко сомкнулись, как будто насильно хотели удержать готовое вырваться проклятие; затем он быстро повернулся и вошел в кабинет императрицы.

При его появлении Екатерина Алексеевна поднялась, но в испуге сделала шаг назад, увидев по его лицу следы бессонной ночи и дикого, страстного волнения. Потемкин подвинулся к государыне, как будто хотел защитить ее.

Орлов пристально смотрел на государыню; он не поклонился ей и, по-видимому, совсем не замечал Потемкина и Бередникова.

– Ваше императорское величество! Вы изволили приказать позвать меня, – сказал он с угрозой в голосе, – я пришел.

Императрица успела овладеть собой, со сверкающими глазами подошла она к князю и проговорила:

– Вы должны оправдаться, князь Григорий Григорьевич, так как против вас возводятся тяжелые обвинения!

– Обвинения? – воскликнул Орлов, – но кто же – обвинители?

– Факты говорят против вас кровавым, ужасным языком, – ответила Екатерина Алексеевна. – Вы приказали похитить актрису Аделину Леметр и отвезти ее в Гатчину.

– Я уже догадался, – возразить Орлов, – что какой-то коварный негодяй похитил девушку и привез сюда.

– Чтобы спасти ее от насилия, – проговорила Екатерина Алексеевна. – Затем вы знали о заговоре, целью которого было возведение на престол Иоанна Антоновича, и отдали находящемуся здесь генералу жестокое распоряжение, в силу которого была пролита благородная кровь отпрыска Петра Великого. Это – разбой, убийство и предательство и на меня падает вина этого убийства, так как мир и история обвинят государыню за поступок ее слуги.

– Я мог бы отказаться от ответа в присутствии лиц, не имеющих права становиться между мной и моей императрицей, – возразил Орлов. – Но все равно, я могу сказать пред всем светом, что вы, ваше императорское величество, говорите совершенную правду.

– А если это – правда, – воскликнула Екатерина Алексеевна, – то как осмеливаетесь вы…

– Может быть, я и не осмеливался бы, – прервал ее Орлов, – если бы не считал за возможное, что Екатерина Алексеевна станет обходиться со своим первым слугой и преданнейшим другом как с последним крепостным мужиком. Но я считал это невозможным и потому посмел спасти трон от угрожавшей опасности, не нарушая ни на одну минуту спокойного сна императрицы. Я приказал наблюдать за внушавшим мне подозрение Мировичем; я узнал его план, я дал созреть этому плану, чтобы иметь доказательства, чтобы узнать все беспокойные элементы, которые могли бы быть опасны моей государыне. И, когда все было бы готово, я хотел вырвать с корнем грозящую опасность и уже тогда показать ее вам совершенно безвредною.

Императрица потупилась.

– А что вы скажете по поводу того жестокого приказа, – сказала она, – жертвой которого пал Иоанн Антонович?

– А разве я не должен был позаботиться обо всем, чтобы какая-нибудь случайность не помешала моим расчетам? – возразил Орлов. – Для такого именно случая и был отдан этот приказ; но такой случай не должен был наступить; об этом должен был позаботиться Ушаков; ему было поручено задушить восстание в самом его зародыше.

– Ушаков? – воскликнул Потемкин, – да ведь он получил от меня приказ арестовать Мировича и тогда зло было бы предотвращено.

Орлов, казалось, не слышал слов Потемкина; только его лицо еще больше осунулось и глаза заблистали гневом.

– В артиллерийских казармах все было готово для встречи Иоанна Антоновича, – продолжал он. – Заговорщики схвачены и я представлю вашему императорскому величеству список виновных. Вы, ваше императорское величество, должны быть благодарны мне, что я стою на страже у ступеней вашего трона, ни на одну минуту не нарушая вашего покоя.