Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

– А вы разве умудрены опытом, сударыня? – спросил Орлов, смеясь и насмешливо глядя на старуху.

– Кто может уберечься от разочарований, ваша светлость? – возразила госпожа Леметр. – Я пережила много разочарований, и поэтому мне хотелось бы для своей дочери создать прочное счастье и отвлечь ее от склонности к тому молодому, легкомысленному человеку, которого она по своей молодости и неопытности так высоко ценит. Господин Фирулькин, почтенный человек, сделал ей предложение, и под его надежным покровительством она была бы обеспечена от всех превратностей судьбы; все было уже решено, как вдруг Аделина обратилась к государыне со своей дерзкой просьбой, и я почти сожалею, что ее императорское величество отнеслась так великодушно к ее глупой просьбе.

– Не порицай государыни, мама! – воскликнула Аделина, – и без ее милостивого обещания я никогда не отдала бы своей руки Фирулькину, ты это хорошо знаешь; я никогда не унизилась бы до того, чтобы продаться за его жалкие деньги!

– Мадемуазель Аделина права, – воскликнул Орлов, восхищенный возмутившеюся гордостью прекрасной девушки, – свою любовь она может подарить только тому, кого свободно изберет ее сердце, или же тому, кто добьется ее в отважной борьбе могучей страсти; но она никогда не продаст себя этому плуту Петру Севастьяновичу за его деньги, накопленные воровскими способами.

Он говорил горячо и грозно, его слова звучали искренностью и убежденностью.

Мадам Леметр побледнела, ничего не возразила, а только ответила низким реверансом.

Аделина в порыве восторга схватила руку Орлова и воскликнула:

– Ваша светлость, тысячу раз благодарю вас от всего сердца! А этот Фирулькин осмеливается еще хвастаться вашим покровительством!

Он лжет, – сказал Орлов, – такой цветок, как вы, не по нему. – Он взял протянутую ему руку Аделины и, перебирая ее тонкие розовые пальчики, заметил: – как прекрасна эта ручка, какая она нежная, душистая! Что делал бы с нею такой глупец, как Фирулькин? Но на ней нет достойных ее украшений; вы позволите гостю, которого назвали своим покровителем, предложить украшение, которое только на этой очаровательной ручке приобретет свою настоящую ценность? – Он снял бриллиантовое кольцо, подаренное ему Фирулькиным, и надел на руку Аделины, после чего смеясь, сказал: – кольцо слишком велико, но это легко исправить, когда ювелир снимет мерку с пальчика очаровательной феи. Посмотрите, как играет камень! Он стал вдвое лучистее от радости, что попал на подобающее ему место.

Мадам Леметр подошла и стала рассматривать камень с жадным любопытством, Аделина же испуганно воскликнула:

– Слишком много милости, ваша светлость, дарить мне такую драгоценность, достойную украшать руку царицы! Это невозможно!.. Прошу вас, ваша светлость, возьмите кольцо обратно!

– Я не имею обыкновения брать подарки обратно, – воскликнул Орлов, мрачно сдвинув брови.

– Как ты невежлива, Аделина! – поспешно вмешалась мадам Леметр. – Простите ей, ваша светлость, такой ответ, она поражена неожиданностью. Могла ли она надеяться получить когда-либо такой камень? О, какая чудная игра! Такой подарок может сделать только князь Орлов, и, кому он делает его, тот должен только смиренно благодарить!

Аделина сидела молча и в раздумье смотрела на камень, сверкавший на ее пальце.

Лицо Орлова снова просветлело; он некоторое время весело и непринужденно продолжал беседу, а затем поднялся и, обращаясь к Аделине, сказал.

– Я надеюсь, вы убеждены, что я не забыл позаботиться о вашей будущности, я воспользовался правом гостеприимства в вашем доме и теперь постараюсь скоротать моему другу время ожидания, которое, к сожалению, неизбежно.

Он поцеловал руку Аделины, снисходительно ответил на низкий поклон госпожи Леметр, затем, нахлобучив шляпу, закутался в плащ и спустился по лестнице.

Когда он поспешно вышел из дома и, сев в карету, быстро помчался, оба студента и их друзья стали шепотом делиться впечатлениями и внимательно всматривались в таинственного незнакомца. Такое любопытство казалось вполне естественной ревностью молодых людей к красивой актрисе, которой они ежедневно посылали свои скромные приветствия.

Долго еще оставались все у окна и только двое из них вышли из дома и медленно поплелись по направлению к Фонтанке.

После отъезда кареты, француз также появился снова у окна со своей книгой, и небольшая улица приняла свой обычный спокойный вид.