Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

– Я занимаюсь расследованием дела, – возразил Орлов, – но, чтобы доставить вам, ваше императорское величество, точный и вполне удовлетворительные сведения, необходимо просмотреть старинные документы, которые нелегко разыскать в архивах.

Он посмотрел на молодую девушку мрачным, грозным взглядом, но Аделина была так чудно хороша в своем волнении и с проблеском оживающей надежды в заплаканных глазах, что мрачный взор князя снова просветлел и на мгновение с восхищением остановился на ней.

– Быть может, с моей стороны было нелюбезно, – прибавил он, – что я так долго оставлял мадемуазель Леметр в неизвестности относительно своих расследований, которые, как я надеюсь, приведут к желательным для нее результатам.

Потемкин смотрел на князя чрезвычайно внимательно, как бы желая проникнуть в глубину его мыслей.

Государыня кивнула вполне удовлетворенная и ласково улыбнулась.

– Вы слышите, мадемуазель, мое обещание не забыто; положитесь на князя, и, когда дело будет окончено, надейтесь и будьте уверены, что моей милости хватить, чтобы восполнить строгий закон.

При этом она протянула Аделине руку для поцелуя.

Молодая девушка опустилась на колена и пролепетала невнятные слова благодарности; а государыня, в сопровождении Потемкина, проследовала к другим артистам, наблюдавшим эту сцену отчасти с участием, отчасти с завистью.

Орлов задержался на несколько минуть пред Аделиной, сказал ей несколько любезностей и смотрел при этом на нее пламенеющим взором.

Государыня сошла со сцены, Орлов последовал за нею; пред тем как занавес опустился, он еще раз оглянулся на сцену и прошептал про себя:

– Я раньше никогда не замечал, как она хороша! Она ей Богу, слишком хороша для этого глупого Фирулькина!

На следующее утро к дому госпожи Леметр подъехала карета: на первый взгляд она была похожа на выезд богатого горожанина, но необычайная красота лошадей и уверенность, с какою правил ими просто одетый кучер, не совсем подходили к мещанскому выезду и тем возбудили особое любопытство соседей.

Из кареты вышел высокий мужчина, закутанный в черный шелковый плащ с высоко поднятым воротником и шляпой, нахлобученной на лоб так, что при всем старании любопытные взоры не могли бы разглядеть его лицо. Он быстро исчез в подъезде, а карета осталась ждать его.

Любопытные скоро успокоились; у иностранки-актрисы часто бывали посетители, а только что вошедший мог быть чиновником придворного театра, приехавшим для переговоров о каком-нибудь спектакле.

Появление простой кареты, запряженной прекраснейшими лошадьми, и закутанный человек, вышедший из нее, не укрылись от взора французского ученого, по обыкновению читавшего сидя у окна. Он тотчас же захлопнул книгу и исчез из окна.

Карета привлекла также живейшее внимание студентов и собравшихся у них друзей; но они, наоборот, не прятались, а подошли все к открытому окну и стали рассматривать лошадей. Полюбовавшись прекрасным выездом, студенты, не отходя от окна, стали смеяться и шутить между собою так, что их веселые голоса раздавались по улице, и кое-где в окнах появлялась хорошенькая головка, выглядывавшая из-за занавески. Между тем мужчина в плаще поднялся в верхний этаж и позвонил в квартиру Леметр.

Последняя, уже заметившая из окна подъехавшую карету, с любопытством поспешила открыть двери, стараясь разглядеть лицо закутанного посетителя. Но он быстро прошел мимо нее и из темной передней прошел в комнату, где Аделина была занята составлением костюма для роли, в которой ей предстояло выступать. При появлении таинственной фигуры в сопровождении ее матери она испуганно вскочила.

Посетитель сбросил плащ и шляпу.

Увидев его лицо, Аделина испугалась еще более; она побледнела, затем покраснела, почтительно раскланялась и сказала дрожащим голосом:

– Вы здесь, ваша светлость? Какая честь! Боже мой, что случилось? – прибавила она, со страхом взглядывая на него.

Мадам Леметр, увидев, что это – князь Орлов, выскочила вперед, сделала глубокий реверанс чуть ли не до земли и целым потоком посыпала выражения радости по поводу высокой чести, выпавшей на долю их дома.

Орлов не обращал внимания на старуху; он стоял и любовался молодой девушкой, которая в своем легком утреннем костюме с не напудренными, полураспущенными волосами, казалась изящнее и привлекательнее, чем обыкновенно. Вся, дрожа, она потупилась пред его пылающим взором.