Эра Ершова - В глубине души

Какая сила заставила Лизхен распечатать конверт? Она никогда даже в мыслях не позволяла себе ничего подобного! Что толкнуло ее на должностное преступление, которое по законам военного времени могло стоить ей жизни? На все эти вопросы Лизхен не могла найти ответа до самой старости. Она действовала по наитию. Как будто чья-то непреклонная воля руководила ее движениями. Может быть, это был отец, чей дух охранял свою нерадивую паству оттуда, из неведомого далека? Одним словом, Лизхен аккуратно, не повредив конверта, достала листок серой дешевой бумаги, на которой корявым узловатым почерком был нацарапан донос. Лизхен читала и не верила своим глазам: дядя Пауль, который вырезал для детей фигурки из дерева, который так весело пел и приплясывал, когда выпьет, этот самый дядя Пауль доносил в полицейское управление о том, что в соседнем доме вдова Шонлебер прячет умственно отсталого сына Ганса, в то время как по новым законам рейха все эти идиоты должны подлежать уничтожению.

Ганс был любимцем всей деревни. Тихий и задумчивый, он сидел всегда на одном и том же месте, во дворе под орехом, и счастливо улыбался каждому. И люди, проходя мимо, тоже улыбались и думали, что в глазах этого больного мальчика затаилось какое-то глубокое понимание человеческой природы, доступное ему одному…

Лизхен несколько раз пробежала записку глазами, затем положила ее в конверт и, недолго думая, спрятала в своем гроте под большим плоским камнем.

С этого момента Лизхен каждый день, по пути в управление, останавливалась у старой мельницы и внимательно просматривала все письма. Если бы отец своим воспитанием не заложил в ней прочную основу, способную выдерживать серьезные испытания, не превращая душу в тлен, то Лизхен наверняка бы пала жертвой мизантропии. Картина, которая открылась ее подростковому сознанию, была ошеломляющей. Чуть ли не через день жители деревни писали доносы на своих соседей. Здесь были жалобы на неуплату налогов, на неблагожелательные высказывания в адрес властей, на симуляцию болезней для устранения от военной службы. Все эти письма, попади они в правильные руки, могли бы повлечь за собой самые серьезные последствия, и поэтому Лизхен хоронила их под камнем в гроте, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Как это ни странно, но, познав все несовершенство человеческой натуры, Лизхен не озлобилась, а, напротив, примирилась со своей обидой. Теперь она видела своих односельчан как бы душевно оголенными, не защищенными телесной оболочкой от своей мрачной сути. И ей было нестерпимо жаль всех этих людей, мучающих друг друга и мучающихся самих. Весь год, вплоть до окончания войны, Лизхен спасала односельчан от самих себя. Под камнем образовалось уже целое кладбище конвертов, содержанием которых было взаимоуничтожение друг друга. Для чего люди делали это? Их же никто не заставлял! Никто не требовал от них такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши, где власти не имели такого пристального контроля над происходящим.

С этими вопросами Лизхен стремительно взрослела. Она хотела понять, почему темные, потаенные стороны человека обретают силу именно в такие тяжелые времена, когда вокруг столько горя и требуется сочувствие. Этот вопрос оставался открытым до самой ее старости. Иногда в течение жизни фрау Райнхард казалось, что она вот-вот разгадает эту загадку, но дверка, за которой таился ответ, захлопывалась, стоило подойти к ней на достаточно близкое расстояние. И фрау Райнхард опять, озираясь на свою жизнь, дивилась тому, как однообразно и непритязательно добро и как прихотливо и изобретательно зло.

Война закончилась как-то внезапно. Не то чтобы этого никто не предполагал. Конечно, все измучались и томительно ждали конца. Но когда конец настал, люди как-то растерялись. Как хромой, у которого внезапно выбили из рук костыли, они в недоумении оглядывались по сторонам, как бы вопрошая: а что же теперь делать? Как дальше жить?

С фронта возвращались домой искалеченные мужчины. Их было немного, большинство или погибло, или пропадало где-то в далеких сибирских лагерях. Но даже эти немногие сразу оживили атмосферу селения. Они привезли с собой рассказы о своих военных подвигах и поражениях, и теперь каждый вечер мужское население деревни встречалось за пивом, чтобы обсудить дела минувших дней. Женщины радостно обслуживали это небольшое сообщество, которое являлось для них неким проводником в мирную жизнь.