Эра Ершова - Самая простая вещь на свете

Рая молча проследовала в свой кабинет, хотела открыть ключом дверь.

— Открыто! — крикнула уборщица. — Тебя там ждут, я впустила.

Рая налегла на ручку, дверь медленно отворилась, и Рая увидела, как на массажном столе, по-стариковски свесив ноги, сидит Ада Карловна.

Недолго думая, Рая закрыла дверь на ключ, упала на колени и поползла, протягивая руки к колдунье:

— Матушка, избавь, избавь ты меня от этих мучений! Не хочу я ей никакого зла, сними заговор, я тебе денег дам сколько захочешь! Вот три тысячи! Пять! Десять! — Рая вынимала из кошелька одну за другой бумажки и все ползла по полу к старухе.

— Да успокойся ты! — Ада Карловна слезла со стола и боязливо попятилась к окну.

«Уж не спятила ли она?» — думала ворожея, отступая все дальше и дальше. Рая действительно выглядела как безумная — глаза горят, руки трясутся, волосы дыбом.

— Ты, это, деньгами-то не тряси… — растерялась на мгновение Ада Карловна.

Упершись задом в подоконник, она остановилась и попыталась войти в роль, но вид распростертой у ее ног женщины несколько смущал.

— Встань!

Рая затрясла головой.

— Встань! — Голос колдуньи набирал силу.

Рая поднялась на трясущихся ногах, вид ее был настолько страшен, что даже бывалое сердце мошенницы дрогнуло.

— Деньги давай!

Рая быстро сунула ей в руки весь кошелек и все, что она успела из него достать.

Ада Карловна расторопно спрятала добычу в свой ридикюль, подошла к Рае и, положив ей на лоб руку, повелительно произнесла:

— Повторяй!

Рая повторяла за старухой какие-то непонятные слова, заклинания и чувствовала, как из ее души изливается что-то черное, жуткое.

— А теперь иди! — приказала Ада Карловна, покончив с заклинанием.

— Куда? — не поняла Рая.

— На улицу и жди, пока она придет.

— А она вообще жива?

— Ну, говорю же тебе, придет, значит, жива.

— Ой, спасибо, спасибо вам… — Рая выскочила из кабинета и полетела по коридору, не побежала, а именно полетела — свободная и легкая, как птица.

На душе у нее было светло. Оказавшись на улице, она остановилась на круглых ступенечках и сразу увидела, как по дорожке в обнимку двигаются Люда со своим слепцом.

И в сердце у Раи полыхнула бешеная радость.

«Жива! Жива! Не взяла греха на душу!» — Окрыленная, она понеслась обратно, ей хотелось плакать и благодарить всемогущую Аду Карловну.

Со словами: «Господи, счастье-то какое!» — она ворвалась в массажный кабинет, но старухи нигде не было, она исчезла так же загадочно, как появилась.

— А как же массаж?.. — пробормотала Рая.

Ей хотелось кружиться и петь.

Она даже сделала несколько скачков по комнате, когда вдруг из конца коридора послышался привычный звук.

«Тук» — услышала она стук Валериной палочки: «тук» — отозвалось у нее в груди каким-то темным, нехорошим эхом.

«Тук-тук…» — Рая насторожилась.

Стук Валериной палочки раздавался все ближе и ближе, и по мере его приближения Рая переставала кружиться.

Легкость, которая осенила ее душу, стала куда-то вымещаться, и Рая почувствовала, как в ее груди корявым, уродливым грибом опять разрастаются все те же чувства: любовь — сильная, как ненависть, и ненависть — страстная, как любовь.

Любасик сидела на стуле ровно, робко сжав колени. Она даже не решалась положить ногу на ногу, как поступала обычно в присутствии мужчин, когда хотела выставить напоказ сильные, плотные ноги. Тогда короткая юбка слегка приподнималась, и становились видны кружевные резинки от чулок. Но здесь было совсем другое дело. Напротив нее сидел человек лет пятидесяти с серьезным, можно даже сказать, сердитым лицом, и смотрел на Любасика строго, как смотрит учитель на провинившегося ученика. Любасик робела и ерзала на стуле, не зная, куда себя деть.

«На кой черт я согласилась идти к этому психотерапевту? — с досадой думала она, глядя куда-то под стол. — Вечно эта Верка чего-нибудь придумает, а я, как дура, соглашаюсь». Ей захотелось подняться и убежать, просто так, без всяких объяснений, выскочить за дверь, и все. И когда она уже совсем было решилась осуществить этот маневр, вдруг послышался мягкий, как пух, голос Евгения Марковича (так звали психотерапевта):

— Вы, Любовь Семеновна, расслабьтесь и не волнуйтесь. Чаю хотите?

От этого удивительного голоса Любасик мгновенно оттаяла, напряжение спало, и, решительно закинув ногу на ногу, она ответила: