Эра Ершова - Самая простая вещь на свете

— Что я наделала… — прошептала Рая, засовывая ноги в тапки.

Она прошаркала на кухню, где из крана так буднично капала вода, поставила на огонь чайник и тяжело опустилась на табурет.

— Что я наделала… — Рая взялась руками за голову. — Это не я, не я сама, это проклятая старуха меня с панталыку сбила. Мне бы без нее такое даже на ум не пришло. И что же теперь? Она через меня свое бесовское дело сделала, а я расплачивайся! А может, ничего? Может, не подействует старухино зелье? — Раино сердце радостно дернулось в груди. — Я же молитву-то не всю прочла! Сейчас, сейчас побегу на работу, и если с Людкой все в порядке, то, значит, пронесло.

Рая стала быстро собираться и только на пороге, перед выходом из дома, вспомнила, что сегодня суббота, а значит, собираться ей некуда.

«Что же это теперь, два дня в неведении — ведь этак я до понедельника и не доживу…» — После нескольких часов мучений Раину голову наконец осенила гениальная идея.

«Как же я раньше не додумалась! — От радости Рая даже подпрыгнула на месте. — Я же вчера зарплату получила!» — Рая быстро сунула ноги в резиновые сапоги, поверх домашнего халата нацепила пальто и, подвязавшись платочком, выскочила из дома.

На улице шел дождь, было мрачно и холодно, как будто это не весна, а осень, но Раю это нисколько не огорчало, она неслась навстречу своему избавлению!

Теперь она точно знала, как можно все исправить.

«На каждый приворот есть отворот… — рассуждала она. — А значит, на каждый заговор должен быть и отговор». И за этим самым отговором она пустилась в дальний путь к Аде Карловне. «Я ей дам три тысячи, пять, сколько попросит, лишь бы сняла она с Людки эту ворожбу, чтобы я спать могла спокойно…»

Всю дорогу Рая тряслась от нетерпения. Время тянулось слишком долго. Ей казалось, что трамвай застревает на каждой остановке, электричка тащится еле-еле, а автобус и вовсе появляется раз в час.

Наконец, добравшись до места назначения, она рысью побежала по знакомому адресу. Дорогу от дождя развезло, сапоги застревали в грязи, но Рая не обращала никакого внимания на это. До домика ворожеи оставалось несколько шагов. Вот развалившийся сарай. Она еще в прошлый раз его заприметила, за ним — поворот налево, потом — мостик через ручей, небольшой пустырь и…

Рая остановилась с открытым ртом.

Вместо домика из земли торчали обгорелые деревяшки. Они были белесые от пепла, и в воздухе чувствовался запах гари.

Рая беспомощно зашевелила губами.

— Как же так, как же так… — бормотала она. — Что же мне теперь делать?

— Ты чего тут? — послышался сзади грубоватый женский голос.

Рая обернулась.

Перед ней стояла тетка в красном платке, в набухшей от дождя телогрейке, за руку она держала мальчишку лет шести. Во внешности матери и ребенка было что-то шельмоватое, что придавало им большое сходство.

— А я, я здесь старушку одну ищу… — обрадовалась их появлению Рая. — Вы ее наверняка знаете, ее Ада Карловна зовут, Варёнкина, она жила в этом доме.

— Да что ты, милая! — хохотнула тетка, и парнишка хохотнул вместе с матерью диковатым недетским смешком. — В этом доме уже лет десять как никто не живет. Его мужики намедни спалили, чтобы чужие не лазали, а то последнее время цыганьё повадилось, того и гляди детей покрадут…

Крестьянка повернулась и пошла прочь, а Рая еще долго смотрела ей вслед таким взглядом, каким провожают уходящую навсегда надежду.

Остаток субботы и все воскресенье Рая провела как в аду. Спать она не ложилась совсем, потому что боялась повторения сна, есть она тоже не могла — кусок просто не лез в горло. Свою совесть она ощущала как гипертрофированный воспаленный орган, боль в котором можно унять разве что при помощи хирургического вмешательства.

К концу второго дня ее мучения дошли до такой точки, что она с любовью стала поглядывать на торчащий из потолка крючок, на котором бесстыдно болталась ничем не прикрытая лампочка.

Ночью Рая бросилась на поиски веревки, которой, к счастью, в доме не оказалось.

Когда рано утром в понедельник Рая явилась на работу, то уборщица выронила из рук ведро.

— Батюшки-светы, что с тобой? — запричитала она.

На Раю действительно было страшно смотреть — двухдневная бессонница разукрасила ее лицо темными пятнами, на голове скатался колтун, щеки ввалились.

— Людка не приходила? — спросила Рая у уборщицы.

— Нет, не приходила… — ответила уборщица, продолжая горестно держаться за щеку. — Так рано же еще.