Эрих Ремарк - Ночь в Лиссабоне [litres]

– Гестапо? – спросил я.

Шварц кивнул.

– Сегодня мне кажется чудом, что меня не схватили еще раньше. Я знал, что Георг не перестанет искать нас. Улыбающийся молодой человек так и заявил, когда у меня отобрали документы. К несчастью, среди них был и паспорт Хелен, я захватил его с собой в консульство. «Наконец-то изловили одну из наших рыбок, – сказал молодой человек. – Скоро и вторая приплывет. – Он улыбнулся и рукой в перстнях ударил меня по лицу. – Не так ли, Шварц?»

Я утер кровь, брызнувшую из разбитой перстнями губы. В комнате находились еще двое в штатском.

«Или, может, вы сами сообщите нам адрес?» – спросил улыбающийся молодой человек.

«Я его не знаю, – ответил я. – Я сам ищу жену. Неделю назад мы поссорились, и она сбежала».

«Поссорились? Какой ужас! – Молодой человек опять ударил меня по лицу. – Вот, в наказание!»

«Устроим ему качели, шеф?» – спросил один из молодчиков, стоявших у меня за спиной.

Молодой человек с девичьим лицом опять улыбнулся: «Объясните ему, что такое качели, Мёллер».

Мёллер объяснил, что мои гениталии обвяжут телефонным проводом, а потом станут меня раскачивать.

«Вам это знакомо? Вы ведь уже побывали в лагере?» – спросил молодой человек.

С этим я пока не сталкивался. «Мое изобретение, – сказал он. – Но для начала можно поступить проще. Мы просто перевяжем ваше достоинство так туго, что перекроем доступ крови. Представляете, как вы через час будете вопить! А чтобы вы помалкивали, набьем вам ротик стружкой».

У него были странно стеклянные голубые глаза. «У нас много превосходных приемчиков, – продолжал он. – Знаете, сколько всего можно сделать огоньком?»

Молодчики заржали.

«Тоненькой раскаленной проволочкой, – сказал улыбающийся молодой человек. – Введешь ее не спеша в уши или через ноздри вверх – и много чего добьешься, черный Шварц! Самое замечательное, что вы теперь целиком и полностью в нашем распоряжении, для опытов».

Он с силой наступил мне на ноги. Я почуял его одеколон, когда он стал вплотную передо мной. Я не шевелился. Знал, что сопротивляться бесполезно, а еще бесполезнее разыгрывать храбреца. Мои мучители с величайшим удовольствием все это поломают. И при следующем ударе, нанесенном стеком, я со стоном упал. Они захохотали. «Взбодрите его, Мёллер», – сказал молодой человек вкрадчивым голосом.

Мёллер затянулся сигаретой, наклонился ко мне и поднес ее к моему веку. Боль была такая, словно он ткнул в глаз огнем. Все трое захохотали. «Вставай, малыш», – сказал улыбчивый.

Я с трудом поднялся на ноги. И едва выпрямившись, получил новый удар. «Это упражнения для разогрева, – пояснил он. – Время у нас есть, целая жизнь, ваша жизнь, Шварц. Симульнете еще раз, будет волшебный сюрприз. На четвереньках в воздух взлетите».

«Я не симулирую, – ответил я. – У меня больное сердце. Возможно, в следующий раз я вообще не встану, что бы вы ни делали».

Улыбчивый обернулся к молодчикам. «У нашего малютки больное сердце, неужто правда?»

Он опять нанес мне удар, но я чувствовал, что произвел впечатление. Передать меня Георгу мертвым он не мог. «Еще не вспомнили адресок? – спросил он. – Проще назвать его сейчас, а не позже, когда останетесь без зубов».

«Я его не знаю. Хотел бы знать».

«Наш малыш – герой. Какая прелесть! Жаль, кроме нас, никто этого не увидит».

Он пинал меня, пока не устал. Я лежал на полу, пытаясь защитить лицо и гениталии. «Так, – наконец сказал он, – а теперь запрем нашего красавчика в погреб. Потом поужинаем и возьмемся за него как следует. Отличное ночное заседание!»

Знакомая песня. Вместе с Шиллером и Гёте это относилось к культуре фаустовского человека, и в лагере в Германии я все это испытал. Но у меня был с собой яд, обыскали меня небрежно и ампулу не нашли. Кроме того, в отвороте брюк я зашил лезвие, вставленное в кусок пробки, его тоже не нашли.

Я лежал в темноте. Странно, что отчаяние в подобных ситуациях возникает поначалу не оттого, что тебя ждет, а оттого, что так глупо попался.

Лахман видел, как меня схватили. Правда, он не знал, что это гестапо, поскольку все произошло вроде как при участии французской полиции, однако, если я не вернусь максимум через день, Хелен попытается связаться со мной через полицию и, вероятно, узнает, кто держит меня под арестом. Тогда она приедет. Вопрос в том, станет ли смехач дожидаться. Я предполагал, что он незамедлительно информирует Георга. Если тот в Марселе, значит, вечером допросит меня сам.