Сергей Сергеев-Ценский - Витязи морей

Потемкин писал по поводу этого сражения в одном из своих частных писем: «Наши, благодаря бога, такого перцу туркам задали, что любо. Спасибо Федору Федоровичу!» — и представил Ушакова к Георгию II степени, за который впоследствии Ушаков получал по 400 рублей в год в виде пенсии.

Конец 1790 года был ознаменован взятием при помощи штурма сильнейшей турецкой крепости на Дунае — Измаила, — имевшей 42 тысячи гарнизона.

Один из величайших подвигов Суворова и его чудо-богатырей, штурм этот явился в то же время одним из самых кровопролитных, какие только знает история. Суворов был вправе доносить: «Не было крепости крепче, не было обороны отчаянней Измаила, но он взят».

Падение такой твердыни, естественно, произвело слишком угнетающее впечатление не только на придворные круги Константинополя, но и на весь народ, поэтому нашли виновника поражения в лице сераскира Гассан-паши: он был обвинен в измене и казнен.

Но кроме Суворова на суше был еще Ушаков на море, победы которого ошеломляюще действовали на турок, так как казались им совершенно необъяснимыми, и Селим III приказал для успокоения впечатлительных жителей столицы привести торжественно несколько своих же судов, но под русскими флагами, и объявить всем, что это — призовые суда, взятые у «Ушак-паши», как стали называть Ушакова турки.

Перемирие, предложенное было султаном Потемкину, было отвергнуто, поэтому Порта начала усиленно готовиться к продолжению войны.

Она собрала флоты своих владений в Африке, то есть Алжира, Туниса, Триполи, и у нее образовалась в общем внушительная сила: 18 линейных кораблей, 17 фрегатов и несколько десятков более мелких судов.

Тот же капудан-паша Гуссейн был поставлен во главе этого флота, но кроме него было во флоте еще восемь адмиралов, между которыми особенно выдавался алжирец Саид-Али, известный своей исключительной отвагой и удачливостью в боях. На него возлагались большие надежды как на достойного соперника «Ушак-паши», да он и сам был уверен в успехе и обещал султану непременно привезти Ушакова пленником в Константинополь.

В начале июня 1791 года русскими войсками была обложена турецкая крепость Анапа с гарнизоном в 25 тысяч человек, и часть турецкого флота двинулась было ей на помощь, но опоздала: крепость была взята блестящим штурмом. Вскоре после этого на Дунае была разгромлена турецкая армия при Мачине.

Эти две крупные неудачи окончательно склонили Порту к переговорам о мире, но как раз в тот день — 31 июля, когда были подписаны предварительные статьи договора, Ушаков встретил весь турецкий флот при мысе Калиакра, у румелийских (ныне болгарских) берегов.

Перед тем как выйти из Севастополя, Ушаков получил письмо от Потемкина с характерной для князя Таврического фразой в конце: «Я вам поручаю искать неприятеля, где он в Черном море случится, и господствовать там так, чтобы наши берега были неприкосновенны».

О неравенстве сил не говорилось: это уже вошло в обыкновение, что Ушаков побеждает с гораздо меньшими, чем у противника, силами. И теперь у него под начальством было всего 18 кораблей и фрегатов против 35 турецких, то есть почти вдвое меньше. Однако, как только совершенно неожиданно для турецких адмиралов показалась на горизонте эскадра Ушакова, все они растерялись. Даже растеряли и часть матросов своих, оставшихся на берегу в то время, как отдан был приказ рубить канаты и уходить. Дело в том, что был как раз магометанский праздник — рамазан-байрам, матросы праздновали его, так же как и их начальство.

Ушаков повел свою эскадру наперерез уходившим, и те начали на ходу строиться к бою, причем явно было, что суда строились по сигналам не капудан-паши, а паши Саида-Али, который поставил в передовую линию свой алжирский флот.

Так как Саид-Али решил непременно победить Ушакова, то свой флагманский корабль он сблизил с кораблем, несшим контр-адмиральский флаг Ушакова, заранее приказал навалить на борты абордажные лестницы, но в то же время, зная неустойчивость своей команды, велел приколотить гвоздями к флагштоку флаг, чтобы при всем желании спустить его не могли бы сделать этого офицеры.

Начался бой, и от метких выстрелов русских комендоров полетели в воду абордажные лестницы, и реи, и обломки раззолоченной кормы адмиральского корабля, а Ушаков, до которого еще раньше дошла похвальба Саида-Али, кричал, грозя кулаком:

— Я тебе покажу, бездельник Саид, как давать такие клятвы султану!