Эрих Ремарк - Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет

– Вон он, твой предатель. Отвези меня в гостиницу.

– Нет. Давай еще в Пале-Рояль зайдем. В саду там открыто? – спросил он у швейцара.

– Под аркадами, сударь.

– Да знаю я этот сад, – сказала Лилиан. – Что ты задумал? Стать двоеженцем?

– Брось. Пойдем.

Они вошли под аркады Пале-Рояль. Вечер был прохладный, в воздухе пахло весной и свежей пашней. Переменчивый ветер налетал в сад порывами и был гораздо теплее ночной мглы, уже запрятавшейся между стенами.

Клерфэ остановился:

– Не говори ничего. И не заставляй меня ничего объяснять. Я не смогу.

– Да что объяснять-то?

– Нечего?

– И правда нечего.

– Я люблю тебя.

– За то, что не устраиваю тебе сцену?

– Нет, – сказал Клерфэ. – Это было бы отвратительно. За то, что ты устраиваешь такую необыкновенную сцену.

– Я вообще ничего тебе не устраиваю, – возразила Лилиан, кутаясь в меховой воротничок своего жакета. – Я, по-моему, даже не представляю, как это делается.

Она стояла перед ним, и беспокойный ветер трогал ее волосы. Это была незнакомка, совсем чужая, женщина, которую он не знал никогда и тем не менее уже успел потерять.

– Я люблю тебя, – повторил он, обнял ее и поцеловал, на миг ощутив запах ее волос и терпкий аромат духов на шее. Безучастно, с широко распахнутыми глазами, она не противилась его объятию, но, казалось, просто слушает ветер.

В сердцах он даже ее встряхнул.

– Скажи что-нибудь! Сделай что-нибудь! Хочешь, скажи, чтобы я уходил! Залепи мне пощечину! Но не стой, как изваяние!

Легко, одним движением она высвободилась из его рук.

– С какой стати тебе уходить? – спросила она.

– Значит, ты хочешь, чтобы я остался?

– По-моему, сегодня вечером «хотеть» – какое-то очень уж чугунное слово. Непонятно, как с ним обращаться. Чугун ведь так легко расколоть. Слышишь ветер? Чего он хочет?

Он смотрел на нее.

– По-моему, ты и впрямь что говоришь, то и думаешь, – с изумлением вымолвил он немного погодя.

Она улыбнулась:

– А почему нет? Я же сказала тебе: все куда проще, чем тебе кажется.

Он молчал, совсем не зная, как быть дальше.

– Хорошо, я отвезу тебя в гостиницу, – решил он наконец.

Она спокойно пошла с ним, вернее, рядом с ним. «Да что же это со мной творится? – думал он. – Я сам не свой, злюсь и на нее, и на Лидию, а по делу мне не на кого злиться, кроме самого себя».

Они вернулись к ресторану. В ту же минуту и Лидия Морелли вместе со своим кавалером показались в дверях. Лидия попыталась и на сей раз его не заметить, но любопытство все-таки пересилило. К тому же ей и ее спутнику все равно приходилось ждать, когда из толкучки припаркованных машин выведут «Джузеппе», а только после этого подадут и их авто. Вот почему она предпочла с очаровательной беспечностью поздороваться и представить своего кавалера. И тут же затеять разговор, с поразительной ловкостью пытаясь выяснить, кто такая Лилиан, что за птица и откуда взялась. Поначалу Клерфэ думал, что придется брать Лилиан под защиту, но вскоре понял, что это совершенно не требуется. Пока оба парковщика, переругиваясь и напрочь перегородив движение, разбирались с их машинами, а сам он говорил со спутником Лидии об автомобилях, между обеими дамами под видом непринужденной беседы происходила беспощадная пикировка, где убийственная любезность очередного фехтовального выпада сменялась столь же виртуозным парирующим контрманевром. В открытом обмене ударами Лидия Морелли, несомненно, взяла бы верх – она была и старше, и опытней, и гораздо злее Лидии; но в том-то и загвоздка, что сейчас каждый ее удар приходился будто в вату. Лилиан отвечала ей со столь обезоруживающей наивностью и столь же оскорбительным почтением, что все уловки Лидии оказались бессильны – она, хочешь не хочешь, изобличала себя в этом поединке атакующей стороной, тем самым заранее предопределив свое поражение. Даже ее спутник не мог не заметить, что рядом с такой собеседницей его даме плохо удается скрыть раздражение. А заодно и собственный возраст.

– Ваша машина, сударь, – доложил наконец швейцар.

Клерфэ вывернул из переулка за угол.

– Это был высший пилотаж, – восхитился он. – Ей не удалось выведать, ни кто ты, ни откуда, ни где живешь.

– Стоит ей захотеть, она завтра же все это узнает.

– От кого? От меня?

– От моего модельера. Она же видела мое платье.

– И тебе это безразлично?

– Не то слово, – бросила Лилиан, всей грудью вдыхая ночной воздух. – Давай поедем через площадь Согласия. Сегодня воскресенье, там фонтаны с подсветкой.