Ганс Андерсен - Сказка моей жизни [litres]

Через Триент, Бреннер и Инсбрук добрались мы наконец до Мюнхена. Тут я нашел и друзей, и заботливый уход. Лейб-медик короля, старик Гитль, не знал, как и заботиться обо мне, и, промучившись порядком две недели, я наконец настолько поправился, что мог воспользоваться приглашением короля Макса приехать к нему в замок Гогеншвангау, где он и супруга его проводили лето.

Можно было бы написать сказку об эльфе альпийской розы, который, пролетая по расписным залам Гогеншвангау, видит там прелести, превосходящие даже красоту его цветка. «Гогеншвангау – прекраснейшая альпийская роза, и пусть он навсегда останется цветком счастья!» – вот что я написал в одном альбоме. Я провел здесь несколько прекрасных счастливых дней. Король Макс принял меня как дорогого гостя. Благородный, высокоинтеллигентный король выказал мне столько милостивого участия, что я чувствовал себя как нельзя лучше. Он сам представил меня королеве, урожденной принцессе Прусской, редкой красавице, необычайно женственной.

В первый же день, после обеда, король пригласил меня сесть с ним в маленькую открытую коляску, и мы совершили прелестную прогулку в австрийский Тироль. На этот раз я был избавлен от докучливых визировок паспорта; остановок не было; напротив, все встречные экипажи останавливались и давали нам проехать. Прогулка наша по этим удивительно красивым, живописным местам продолжалась несколько часов, и король все время с самым сердечным участием беседовал со мною о «Das Märchen meines Lebens», которую он недавно прочел. Я, в свою очередь, сказал королю, что жизнь моя в самом деле часто кажется мне богатой самыми удивительными, разнообразными приключениями сказкой. То я сидел бедным, одиноким сиротой, то был желанным гостем в богатейших домах, то надо мною глумились, то меня чествовали, да и настоящая минута, когда я, сидя рядом с королем, ношусь по освещенным солнцем Альпам, является сказочной главой в истории моей жизни!

Затем разговор перешел на новейшую скандинавскую литературу, и я обратил внимание короля на то, как поэты – Мунх в «Саломоне де Ко», и Гаух в «Роберте Фултоне» и «Тихо Браге» – выдвинули этих передовых людей своих эпох. Все речи короля дышали глубоким умом, чувством и истинным благочестием, и эта беседа останется для меня незабвенной.

Вечером я читал милой королевской чете сказки «Под ивой» и «Истинная правда». Вместе с фон Дённигесом я поднимался на одну из ближайших гор, откуда открывался вид на окружающую величественную природу. Время пронеслось чересчур быстро! С чувством умиления и благодарности простился я с милой королевской четой и Гогеншвангау, где – как мне сказали при прощании – я всегда буду желанным гостем. Я увез с собой огромный букет из альпийских роз и незабудок.

Из Мюнхена я отправился домой через Веймар. Карл-Александр только что вступил на престол, и я поехал к нему в замок «Wilhelmsthal», находившийся близ Эйзенаха. Здесь я провел в обществе дорогого князя, среди прекрасной природы, в самом сердце Тюрингенского леса, несколько бесконечно счастливых дней.

Скоро затем я опять был на родине и усердно занялся изданием собрания моих сочинений. Кроме того, была у меня еще и другая работа. Летом я видел в венском Бург-театре народную комедию Мозенталя «Der Sonnwendhof»; она мне очень понравилась, и я указал на нее Гейбергу, но он выказал полное равнодушие; тогда я обратился к Ланге; этот сразу заинтересовался и попросил меня переделать ее для «Казино». Через Дингельштедта я получил от автора и пьесу, и разрешение на переделку ее. Она была поставлена под заглавием «Деревенская история» и имела большой и продолжительный успех.

«Сказки» мои, с прекрасными иллюстрациями В. Педерсена, составили вполне законченное целое, все же вновь написанные я издал под общим заглавием «Истории». Несколько выпусков их, появившихся в английском переводе под заглавием «A poet’s day dreams» («Сны поэта наяву»), были встречены в «The Ahenaeum» (1853 г.) чрезвычайно теплым отзывом, заканчивавшимся так: «По оригинальности, юмору и искренности чувства рассказы А. являются единственными в своем роде. Кто желает убедиться в этом, пусть прочтет «Пропащую», «Сердечное горе», «Под ивою» и «Истинную правду». И если они кому покажутся «пустячками», пусть тот сам попытается создать что-нибудь до такой степени совершенное, изящное и грациозное. Конечно, сюжет их в большинстве случаев очень незначителен и обыкновенен, но это не мешает этим «пустячкам» являться истинно художественными произведениями, и как таковые они заслуживают искреннего привета со стороны каждого, кому дорого истинное искусство».