Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Джулиус никогда не жил настоящим, а всегда смотрел на полгода, а то и на год вперед. Дело разрасталось, но ему этого было мало. Он не сидел сложа руки и не думал: «Так-так, дела идут превосходно, отдохну-ка я, а там видно будет». Он управлялся со всем играючи. То ради забавы придумает маленькое усовершенствование вроде летних оранжевых навесов над окнами, то установит уличные жаровни, какие были во времена его детства в Париже.

В часы наибольшего наплыва посетителей – с часу до двух пополудни – он стоял в большом нижнем зале, зорким взглядом выхватывая из общей картины то одно, то другое и тут же мысленно делая заметку. «Столики в углу стоят слишком тесно, людям повернуться негде, надо что-то с этим делать… Почему бы не поставить высокие стулья у барной стойки? А хорошая идея… Следующим летом в новом здании выделим специальное место, где будут подавать напитки со льдом весь день, а не только во время обеда. Уж с этим-то Эльза справится, раз ничего другого не может… Ну вот! Новый официант уронил поднос – уволить или вычесть ущерб из жалованья?.. Верхние залы полные – это хорошо. А вон столик в углу пустой. И чего этот болван-официант не скажет внизу, что тут места много?.. Ветчина свежайшая, завтра на сэндвичи пойдет – надо сказать им на кухне, чтоб ничего не выбрасывали… Кассир – расторопный и смышленый малый, отправлю вниз – в малом зале его таланты пропадают даром… Кофе не нравится? Наверное, слишком много цикория – дешевый, надо закупать тот же, что и раньше, два шиллинга не экономия. Ну же, недоумок, пошевеливайся, помоги посетителю снять пальто – обходительность в нашем деле превыше всего. Какую бы еще выгоду для посетителей придумать? Не брать, что ли, чаевые с нового года, хм, хорошая идея, надо попробовать… Листья салата обычно остаются почти нетронутыми, будем делать сэндвичи – тосты с сардинами и салатом, – используем остатки, будут у нас фирменные сэндвичи: с яйцами и сыром, с окороком и языком… Все, рыба протухла, нельзя такую подавать, клиентов потеряем, вот тупая повариха – отказать ей от места, раз нюх отшибло… Мест нет, юношу завернули к выходу… Ох уж этот английский климат! Если б не он, можно было бы на крыше сад разбить, посетители бы своих женщин туда приводили – столики на двоих под зонтиками… Черт, черт, ну почему я живу в Лондоне?.. Так, кто там посреди лета спрашивает, есть ли у нас колбаски? Скажи „да“, не мотай ты головой, баран, придумаем что-нибудь похожее, нельзя отказывать клиентам… Быстрее, ну быстрее же, вон посетитель съел отбивную, тарелку забирайте пустую… несите ему клубнику со сливками, у нас ее сегодня слишком много, все равно испортится, поставьте перед ним и уйдите, он не откажется… Уборных мало, надо еще две, а то люди стоят в коридоре, теряют терпение… мороженое водянистое – ни вкуса, ни цвета…»

Мысли его перебегали от посетителей к подаваемым блюдам, от верхнего зала к нижнему и кухням. Он ничего не упускал из виду и был одновременно повсюду.

Прошло два года, три, четыре… Кафе «Леви» становилось все больше и лучше каждые полгода и постепенно из скромной пекарни и кондитерской превратилось в крупное популярное заведение. Неприметные клерки, что толклись днем на тротуарах с неизменными саквояжами и зонтиками в руках – самоуверенные и самодовольные, похожие один на другого молодые люди, которые год за годом просиживали в пыльных конторах, – валом повалили в кафе «Леви» и стали считать его неотъемлемой частью своей жизни.

Они и не заметили, что обед стоит уже не шиллинг и три пенса, а шиллинг и шесть пенсов, что, кроме обычного меню, появилось особое – с ценами нисколько не ниже, чем в ресторанах; глупцы, они воображали, что экономят время и деньги на обедах, которые так привлекательно и ловко сервируют на «мраморных» столиках расторопные официанты, не берущие чаевых. «Выгода задаром, – думали они. – Выгода задаром». Джулиус хотел, чтобы они именно так и думали, а сам с довольной ухмылкой складывал выручку в карман. Вся эта коммерция оказалась такой простой штукой: знай себе играй на людских слабостях да богатей.

Для Эльзы, которая еще недавно плакала от холода в чердачной каморке на Клиффорд-стрит, все эти преобразования были чем-то страшным и ненавистным. Кафе стало слишком большим, она терялась в этой атмосфере всеобщей расторопности, где работники безошибочно и вовремя выполняли все указания. Она, простая кухарка, которая пекла пироги в маленькой капризной печке, вынуждена была отступить перед умелыми вышколенными поварами. Ее отправляли из одного зала в другой, ей велели то стоять за прилавком, то обслуживать столики, то приглядывать за кассой, и каждый раз у нее ничего не получалось. Она нигде не поспевала, забывала заказы, не могла рассчитать сдачу.