Джон Мильтон - Рай - Потерянный рай. Возвращенный рай

Так говорил князь Ангелов; но гордо
Ему противник отвечал: «Не думай
Угрозами пустыми испугать
Того, кому дела твои не страшны.
Скажи, ты мог ли в бегство обратить
Малейшего из них? А кто и падал,
Тот не вставал ли вновь, не побежден?
Ужели ж легче думаешь угрозой
И повеленьем ты меня изгнать?
Нет, не надейся так борьбу окончить,
Которую ты Злом зовешь, мы – славой;
Надеемся мы выиграть этот бой
Иль Небо сделать Адом, о котором
Ты бредишь, чтоб, по крайней мере, жить
Свободно здесь, коль царствовать не будем.
Итак, бежать я вовсе не намерен
Ни от тебя, ни от всех сил твоих,
С так называемым Всесильным вместе, –
Тебя, напротив, встретить я искал!»
Затем, не тратя слов, немедля оба
Сготовились на бой, невыразимый
Словами; ибо кто, хотя бы Ангел,
Способен передать иль уподобить
Земным вещам столь дивные дела,
Поднять воображенье человека
До высоты могущества богов?
Богоподобны ростом и осанкой,
Вооруженьем и движеньем каждым,
Стояли два врага, достойны оба
Решать вопрос о власти в Небесах;
Вот грозные мечи они взмахнули
И описали страшные круги
По воздуху; блистали, как два солнца,
Широкие щиты их; в ожиданьи
И ужасе застыли все вокруг;
Где Ангелов толпа еще недавно
Теснилася, с обеих там сторон
Все расступились, им оставив поле
Широкое, страшась остаться в вихре
Ужасной этой бури. Таковы
(Насколько можно малое с великим
Сравнить) перевороты, что в природе
Случаются, – как если б меж созвездий
Война возникла и, горя враждой,
Сразились бы средь неба две планеты
И с грохотом столкнулись их шары.
Подняв почти всесильную десницу,
Стояли оба, грозный свой удар
Наметив так, чтоб все решил он сразу
И в повтореньи не было б нужды;
И ни один из двух бойцов другому
Не уступал по зоркости и силе.
Однако же меч Михаила, данный
Из арсенала Божьего ему,
Имел такое свойство, что разрушить
Он мог нетленным лезвием своим
Все острое и твердое. Опущен
На меч Врага с ужасной силой, вмиг
Его рассек он пополам, и тут же
Вонзился быстрым поворотом он
В бок правый Сатаны. Тогда впервые
Боль Сатана почувствовал и, корчась,
Согнулся – так болезненно пронзен
Он был насквозь огромной, страшной раной.
Но скоро ткань эфирная опять
Сомкнулась: не могла она остаться
Надолго разделенной; лишь из раны
Поток нектарной красной влаги вышел –
Небесных Духов кровь – и запятнал
Блестящее его вооруженье.
Со всех сторон сбежалося к нему
На помощь много Ангелов могучих:
Одни – чтобы защитить его, другие –
Чтоб отнести его на их щитах
К роскошной колеснице, что стояла
Вдали от места битвы. Там он лег,
Стеня, зубами скрежеща от боли,
А также от досады и стыда,
Что не явился он непобедимым,
Что так унизил гордость он свою, –
Он, Богу силой равным быть мечтавший.
Но вскоре исцелился он: ведь Духи
Во всех своих частях всю силу жизни
Равно содержат, полные ее,
Не так, как хрупкий человек, в котором
Довольно ранить внутренности, сердце,
Иль голову, иль печень, или почки:
Лишь полное уничтоженье может
Убить их; ткань воздушная их тел
От ран страдает столько же, как воздух;
В их сердце, голове, очах, ушах,
Уме и чувствах – поровну есть жизни,
А потому себе они дают
Любую форму, как хотят, и могут
Какой угодно образ, цвет, размер
И плотность принимать по произволу.
Меж тем в других местах великой битвы
Свершались также славные дела.
Там, где святая сила Гавриила
Сражалась и внесла в ряды врагов
Свои знамена, царь Молох свирепый
Архангела на поединок вызвал,
Грозясь, что, к колеснице привязав
Его потащит за собой, а также
Не побоялся изрыгнуть хулу
На Вечного, Единого, Святого –
Но был разрублен вплоть до чресл и, воя,
С оружием разбитым побежал.
И точно так же на обоих флангах,
Сражаясь, Уриил и Рафаил
Противников своих, хотя громадных
И защищенных панцирем алмазным, –
Адрамелеха с Асмодеем, двух
Властителей могучих, победили,
Которые не меньше, чем богами,
Считаться пожелали и, за это
Проучены, бежали, унося
Ужаснейшие раны под кольчугой
И латами. Равно и Абдиил
Не мешкал, не щадил толпы безбожной:
Своим ударам силу дав вдвойне,
Сразил он Ариила с Ариохом
И Рамиила, опалив, поверг.
Я б мог еще о тысячах поведать,
Их здесь увековечив имена,
Но Ангелы-избранники довольны
Небесной славой – славы на земле
Не надо им. Противники же наши,
Хоть были также смелы и могучи
И славы боевой вполне достойны, –
Изглажены навек их имена
Из книг Небес и памяти священной:
Забвению они обречены,
Затем что сила, с истиной и правом
Разлучена, не стоит похвалы,
Достойна лишь стыда и порицанья;
И слава их – не слава, а тщеславье,
А вся их знаменитость лишь позор;
За то им кара – вечное молчанье.