Джон Мильтон - Рай - Потерянный рай. Возвращенный рай

«Проснись, моя красавица-супруга,
Последняя, бесценная находка,
Последний, самый лучший дар Небес,
Мой друг и вечно новая мне радость!
Проснись! Смотри: уже сияет утро,
И нас зовут уж свежие поля;
Встань, чтобы нам не пропустить восхода,
Чтоб посмотреть, как пышно уж взошли
Посадки наши нежные, как дивно
Лимонная вкруг роща расцвела,
Что каплет с мирры и с травы душистой,
Как все природы краски хороши,
Как на цветке пчела уже уселась
И сладкий сок старается извлечь!»

Так он шептал – и разбудил супругу;
Она же, взор со страхом на него
Уставив и обняв его, сказала:
«О ты, один, в ком думы все мои!
В ком слава вся моя, все совершенства!
Как рада видеть я твое лицо,
Как рада я, что утро возвратилось!
Ах, в эту ночь (такой еще доныне
Не знала ночи я) не о тебе
Я грезила, как прежде, – если точно
Все то, что мне приснилось, были грезы;
Я грезила не о работах дня
Минувшего, не о труде на завтра, –
Обида и смятенье снились мне,
Каких до этой ночи беспокойной
Не знала я. Послышалось мне вдруг,
Что кто-то, наклонясь мне близко к уху,
Зовет меня – так ласково – гулять;
Я думала, что это твой был голос.
Он говорил: встань, Ева; что ты спишь?
Так хорошо теперь, прохладно, тихо;
Молчанье нарушает лишь одна
Ночная птица нежная, что в сладком
Томленьи песню страстную поет;
Луны лик полный царственно сияет
И теням ночи прелесть придает.
И для чего? Никто того не видит;
Лишь небо смотрит тысячью очей;
Но на кого смотреть природа жаждет
Всего охотней, как не на тебя,
Чей вид – всем радость, всем очарованье,
Чья красота влечет к себе весь мир?
На этот зов – как будто твой – я встала,
Но не нашла тебя; и я пошла
Тебя искать; одна блуждала долго
И по путям каким-то вдруг пришла
Я к Дереву запретному познанья.
Оно прекрасным показалось мне –
Прекрасней, чем я днем его видала,
И я смотрела на него, дивясь.
Тут кто-то рядом стал со мной – крылатый,
Подобный видом жителям Небес,
Которые являлись нам с тобою;
С его кудрей струился аромат
Амброзии. И он смотрел на древо.
– О дивное растенье, – молвил он, –
Как ты плодами чудными богато!
Ужель никто тебя не облегчит
От бремени такого – не захочет
Никто отведать сладости твоей?
Никто – ни Бог, ни человек? Ужели
Познанье так должны мы презирать?
Что тех плодов вкусить мешает? Зависть
Иль осторожность тот запрет внушила?
Но запрещай кто хочет: никому
Не дам я отстранить меня отныне
От благ, тобой предложенных, – затем
Ты и растешь. И тут, не медля боле,
Отважную он руку протянул
И, плод сорвав, его отведал. Ужас
Сковал меня при дерзких тех словах,
Поддержанных таким же дерзким делом,
А он возликовал: о дивный плод
Божественный! Сам по себе ты сладок,
Но вдвое слаще, сорванный так смело!
Мне кажется, что здесь он запрещен
Лишь потому, что для богов он нужен
Иль может превратить людей в богов!
И почему ж не превратиться людям
В богов? Добро, чем более оно
Распространится, тем обильней станет;
Тем не унижен будет и Творец,
А лишь получит более почета.
Приди ж и ты, счастливое созданье,
Прекрасное, как Ангелы Небес, –
Воспользуйся и ты плодом тем, Ева!
Блаженна ты – еще блаженней станешь,
Хоть и не станешь лучше, чем была.
Вкуси плода и будь с тех пор богиней
Среди богов; не только на земле
Ты будешь жить, а воспаришь и в воздух,
Подобно нам; потом и в Небеса
Проникнешь ты, как это заслужила;
Увидишь ты, как боги там живут,
И заживешь там и сама, как боги.
Так он сказал, и ближе подошел,
И часть плода, которым так отважно
Он овладел, к устам моим поднес.
Приятный, вкусный аромат так сильно
Тогда мой голод возбудил, что мне
Казалось невозможным не отведать
Плода, – и я отведала его.
И вдруг я с ним под облака взлетела
И видела, как подо мной Земля
Простерлась вдаль и вширь неизмеримо,
Открыв разнообразные виды;
И я дивилась своему полету
И возвышенью дивному. Но вдруг
Исчез мой спутник, я же вниз упала
И погрузилась вновь в глубокий сон.
О, как теперь я рада, что проснулась
И что все это было лишь во сне!»

Так рассказала Ева все, что было
С ней ночью. Грустно молвил ей Адам:

«Друг милый, совершеннейший мой образ
И половина лучшая моя!
Не менее, чем ты, и я взволнован
Тревогами твоими в эту ночь,
И весь твой сон не нравится мне странный:
Боюсь, что происходит он от Зла.
Откуда бы, однако, Злу явиться?
В тебе его быть не могло: ты чистой
Сотворена. Но знай, что есть в душе
Способностей немало низших; разум –
Их вождь, а вслед за ним воображенье
Владеет ими. От предметов внешних,
Которые пять чувств во время бденья
Воспринимают, создает оно
Нам образы – воздушные виденья;
Соединяя их иль разделяя,
Наш разум строит все, что утверждать
Иль отрицать мы можем, образуя
То, что зовется знаньем или мненьем;
Когда ж природа отдыхает, он
В свое жилье отдельное уходит.
И вот порой, в отсутствие его,
Ему воображенье подражает,
Но, образы некстати съединив,
Смятенье лишь нередко производит –
Особенно во снах, – в словах и деле
Перемешав прошедшее с позднейшим.
Мне кажется, подобное же сходство
Я нахожу меж этим сном твоим
И нашею беседой накануне,
Хотя и с неким странным прибавленьем.
Но не грусти о том: нередко Зло
Приходит Богу или человеку
На ум и, не одобрено, опять
Уходит прочь, не оставляя вовсе
Ни пятен, ни ущерба за собой.
Так и теперь питаю я надежду,
Что то, чего страшилась ты во сне,
Ты наяву решительно отвергнешь.
Не бойся же, не омрачай печалью
Ты этот взор, который должен быть
Яснее и приветливей, чем утро,
Улыбкою встречающее мир!
Пойдем теперь к занятьям нашим новым
Меж свежих рощ, фонтанов и цветов,
Открывших выход лучшим ароматам,
Которые в них накопила ночь
Тебе на утешенье и на радость!»