Вильгельм Мах - Агнешка, дочь «Колумба»

— Неправда. Я не буду одна.

— Интересно… А с кем же ты будешь?

— Таких, как я, очень много. Гораздо больше, чем ты думаешь.

— Бабушкины сказки. Ненавижу эти теоретические рассуждения. Что тебе до других, когда ты здесь? Тут ты будешь одна, совершенно одна.

— Выходит — если говорить о нас, — когда мы не так, как сейчас, совсем-совсем близко, ты не чувствуешь, что я живу на свете.

— Ах, ты все переиначиваешь. Короче говоря, я хочу, чтобы ты была со мной, рядом, поверь мне.

— Каким образом?

— Мы поженимся. Понимаешь?

— Понимаю. И что же дальше? Что это мне даст?

— Разве этого мало? Вот увидишь.

— Слишком поздно.

Стах просто лишился дара речи и с минуту никак не может прийти в себя.

— Интересно, — тихо, обиженно произносит он, — как ты думаешь, зачем я сюда приехал?

— Чтобы доставить мне приятную неожиданность, я так полагаю, — отвечает Агнешка с притворной безмятежностью.

— Неожиданность оказала слишком сильное воздействие. Она превратила тебя в соляной столб.

Теперь обижается Агнешка и отодвигается от Стаха.

— Жаль, что мы не можем понять друг друга.

— Агна, я тебя понимаю, — пытается предотвратить ссору Стах, обнимая ее за шею и привлекая к себе. — Я понимаю, что человек может быть полезен на любом месте. Но чем место лучше, тем больше пользы он принесет. Почему именно здесь? Почему именно ты?

— Я люблю твой голос.

— Агна, я говорю серьезно. Я вовсе не соглашатель. Подумай о нас обоих. Подумай, чем это может кончиться…

— Кончиться… Говори, говори дальше.

— Я в городе, ты здесь. Время от времени мы навещаем друг друга, прелестно. Но сколько это может тянуться? Агна, неужели ты не понимаешь, что я тебя…

— Это ты не хочешь меня поцеловать.

Стах пристально, серьезно смотрит на Агнешку. Приподнимает ее голову, лежащую на его плече, и опускает на платок. Собирает рассыпавшиеся по песку прядки волос. И опускается возле нее. Агнешка закрывает глаза. Стах легонько, а потом все крепче, и крепче, и крепче целует ее шею, щеки, ноздри, уголки губ. Его рука с Агнешкиной шеи сползает к застежке платья, дергает ее. Его пальцы касаются кожи. Нет. Тогда было по-другому, иначе.

— Не надо, Стах. За нами наверняка подсматривают.

— Ты стесняешься, боишься?

Внезапно Агнешка подымает голову, запускает пальцы в его рассыпающиеся, мягкие волосы, притягивает его лицо к своему и, крепко зажмурив глаза, целует долго, не дыша, больно. Потом отталкивает его голову и падает лицом на песок. Стах обнимает ее, прижимает к себе.

— Агна, скажи, ты вернешься со мной? Сегодня? Сегодня! Сейчас же! Ты устроишься на работу в городе. Мы будем вместе. Ну скажи же, Агна!

Он упрашивает ее, уговаривает, касаясь губами ее волос. Агнешка высвобождается из тесных объятий, смотрит на него сияющими глазами:

— Стах, знаешь что? Здесь, в Хробжичках, есть такая старая ведьма Бобочка.

— О чем ты?

— Слушай. Эта Бобочка, знахарка, лечит людей. Настоящего врача здесь поблизости нигде нету.

Стах недоверчиво смотрит на нее и вдруг заливается смехом:

— Дорогая моя, да ты просто Чарли Чаплин! Ведь у меня же клиника! Я ассистент в институте!

Агнешка становится серьезной, веселые искорки в ее глазах гаснут.

— Да, верно. У тебя клиника, и ты даже ассистент в институте.

— Что же в этом плохого? Ты говоришь таким тоном…

— Это очень хорошо.

— Значит?

— Да. Я должна отсюда бежать.

— Сегодня?

— Я должна отсюда бежать.

— Агна, господи, что с тобой? Ты плачешь?

— Ну что ты! Поцелуй меня.

Где-то в поселке громыхнул выстрел. Агнешка вскочила. Второй выстрел, третий.

— Пошли обратно, Стах. Я соберусь. Ты поищи Изу и Толека, и готовьте мотоциклы.

— Давай переждем, пока кончится пальба.

— А, чепуха. Это салют.

Это действительно был салют. Агнешка угадала. По-осеннему быстро сгустившиеся сумерки мгновенно окутали темнотой густые заросли вокруг флигеля, и туда потянуло разгоряченных танцами и выпивкой людей; в самых укромных уголках все бурлит и клокочет от горячих — но не известно, ожесточенных или дружеских, — объяснений. Перед крыльцом с пустым стаканчиком в руке неподвижно стоит Балч. Будто поджидает Агнешку со Стахом, подстерегает их.

— Теперь вы мне не откажете, — тихо произносит он, как-то по-особому подчеркивая слово т е п е р ь. — Разрешите пригласить вас на полечку.

Агнешка пытается перехватить взгляд Стаха. У того незаметно дрогнули веки. Позволил. Агнешка поняла. Теперь у него будет немного времени, чтобы подготовиться к побегу. Флокс! Флокс у Зависляков. Ничего не поделаешь. Все равно сегодня, кроме несессера, ничего с собой не взять. Флокса и остальные вещи им придется ей прислать. Либо… Об этом она еще подумает. А пока Агнешка разрешает ввести себя в дом. Балч слегка поддерживает ее под руку, и это хорошо, потому что Агнешка внезапно почувствовала полный упадок сил, еле держится на ногах. У порога она останавливается, оглушенная тяжелой волной шума, дыма и буфетного чада. Спокойно. Я еще покажу тебе, Балч, как городское зелье танцует польку, как танцуют польку в моей далекой Воличке…