Юрий Антропов - Ивановский кряж

Аня бросила в угол тряпку и пошла мимо него на кухню. Весь, мол, тут и разговор с тобой.

— Ладно, спасибо… — беря себя в руки, сказал Иван Игнатьевич. — Встретила с работы мужа… Так ему и надо. Он там, на заводе, весь день газ нюхает, на хлеб зарабатывает, а дома ему и не рады, оказывается. Сразу в штыки встречают. Мог бы, дескать, и совсем не приходить… — Иван Игнатьевич выждал паузу, прислушиваясь к звукам, доносившимся из кухни. Аня деловито скоблила сковородку, жарить картошку собиралась, и по чугуну с пригорелыми нашлепками ножик цыркал размеренно, туда-сюда, будто она и не слышала, о чем ей выговаривает муж.

Швырнув пимы к порогу, чего не делал никогда прежде, — место им было у батареи, на кухне, куда перед сном он стаскивал на просушку и всю остальную зимнюю обувь, Анину и ребятишек, которые бросали ее где попало, — Иван Игнатьевич в носках потопал по коридору, нарочитым туканием пяток отмечая свой путь.

Аня выскочила из кухни.

— На, на, зачитайся! — и сунула ему, опешившему, то, что и было нужно. «Правду» за сегодняшнее число. А главное, газета была уже развернута и сложена так, что статья «Резервы роста» оказалась на виду. Бери и читай.

Название было напечатано жирными буквами. И под заголовком крупно же вывели фамилию: «В. Большенарымов». А еще пониже, мелкими буквами: «первый секретарь…»

«Оно и так ясно, что первый, по одной только фамилии, — подумал Иван Игнатьевич. — Кто его не знает? Все знают!»

И только было углубился он в чтение, стоя тут же, в коридоре, как Аня сказала ему из кухни:

— Про газету ты и во сне думаешь, а вот про письма от детей спросить — на это тебя не хватает… — и сказала-то не просто с ворчливостью, а со слезами в голосе.

Он оторвался от газеты, мутно глянул на нее. Мелькал у Ани ножик в руках, стуча по доске. Она с привычной умелостью шинковала капусту, и со стороны могло показаться, что только это и было у нее на уме — скорее приготовить ужин, — но Иван Игнатьевич насторожился.

— Про какие еще письма?

— Ни про какие. Ты же газету искал — иди, читай теперь.

Иван Игнатьевич помялся с ноги на ногу, решая, то ли ему статью читать, не слушая больше воркотню жены, то ли вникнуть в суть ее слов. И поскольку Аня будто забыла о нем, знай орудовала ножом, он тихонько повернулся и, стараясь не стучать ногами, пошел в залу. Тут-то она и выдала ему вслед:

— Обрадовался! Отец называется…

— Дак я ж говорю: «Какие письма?» — а ты мне в ответ: «Никакие!» Тебя без пол-литры не поймешь, — попробовал он перейти на шутку, и Аня, уловив эту перемену, вроде как с неохотой уступила.

— Мария письмо прислала, — сказала она, хотя и не сразу, а позвякав еще ножом. И зашмыгала носом.

— Наша Мария?

— А какая еще? Может, у тебя еще одна дочь есть на стороне?

«Ну, ботало! — беззлобно восхитился Иван Игнатьевич. — Не знаешь, чего и сказать тебе».

Понимая, что иначе поступить сейчас нельзя, он вернулся в кухню, небрежно сунул газету за шкафчик, будто тут же забывая о ней раз и навсегда, и сел на табуретку с подчеркнутой готовностью читать письмо дочери и разговаривать с женой только о письме или о том, о чем она сама захочет поговорить.

Вмиг сломала Аню такая уступчивость мужа, и она, даже засмущавшись от полного ощущения этой своей победы, вытерла руки и вытащила из кармана фартука распечатанный конверт.

Протерев очки с той неспешностью, которая сама за себя говорила жене, что читать письмо он будет вдумчиво, как и полагается, может, раза два подряд прочитает, Иван Игнатьевич взял конверт и для начала поглядел на штампы: когда отправлено было и когда получено.

— Тоже мне деятели почтовые, больше недели письмо шло, хотя и авиа, — построжав, буркнул он, давая Ане понять, что теперь, хотела она того или нет, инициатива переходит в его руки, потому что, если по письму возникнет какой-нибудь житейский вопрос, Аня волей-неволей будет ждать, что скажет он, глава семьи.

Приготовился он читать долго, но письмо оказалось на редкость короткое, короче не бывает. Мария сухо, торопливо как-то сообщала, что с отпуском придется повременить, свидеться нынче, скорее всего, не доведется. Было бы хорошо, писала она, если бы они сами приехали к ней.

— Вот это номер! Чего это она… передумала, что ли? Не могла поподробнее написать… Даже от Наума с Таисией привета не передала.

— Да уж не так просто… — опечалилась мать. — Что-нибудь случилось там у нее…

Иван Игнатьевич сразу вспомнил о том, о чем писала Мария месяц назад. Видно, тот самый конфликт с начальством и держал ее теперь. Но, чтобы как-то успокоить жену, он быстро сказал: