Виктор Пасков - Детские истории взрослого человека

Александр лежал и ждал. Кроме вампира, он ждал еще кое-кого, вместе с кем в эту ночь собирался отомстить. Пора была положить конец мучениям.

Все было продумано и тщательно спланировано.

Дверь открылась. В комнату вошел Александр . Александр кивнул ему и поднес палец к губам: «Тихо!»

— Сколько еще? — спросил он шепотом.

— Десять минут, — ответил Александр , посмотрев на свои часы.

— Еще есть время отказаться, — предложил пятилетний мальчик.

— Я ничего не теряю, — ответил тридцатилетний взрослый, — мне это даже нравится.

— Разве тебе не все равно? — спросил Александр. — Я ведь в любом случае повешусь в воскресенье.

— Ну и что? — засмеялся Александр . — Я ведь делаю это не ради тебя. Меня бесит, что этот вампир копается в моем детстве. Знаешь, я ведь мучаюсь больше, чем ты. Если мы его не убьем, я, наверное, с ума сойду.

— Я смотрю, ты по-прежнему грызешь ногти, — заметил Александр. — Тебе обмакивают пальцы в острый перец? Со мной обходятся просто варварски.

— Нет, но из-за тебя я не могу никому показать руки. Твоя привычка отвратительна, и не говори мне, что это из-за нервов. Хорошо, что ты хоть скрипку бросил. Можешь себе представить скрипача с такими пальцами?

Александр сунул руки прямо под нос Александру, чтобы тот убедился, как они уродливы. Александр взглянул на свои пальцы: такие же, только меньше.

— Насчет скрипки ты прав, — сказал он, — но кроме нас с тобой, никто не знает, что мы не будем виртуозами. Сколько меня еще будут мучить?

— Пока это твоя проблема, — сухо ответил Александр .

— Почему ты меня так ненавидишь?

— Потому что ты гаденыш, — ответил взрослый.

— А ты кто?

— Мое состояние зависит от того, сколько раз в неделю ты воскресаешь. Пока ты лежишь в могиле, все нормально. Люди говорят, что со мной приятно общаться. Есть даже такие — не смейся! — кто считает меня сердечным . Но стоит тебе восстать из мертвых, все идет псу под хвост, и я становлюсь таким же гаденышем, как ты.

— В смысле?

— Боже мой, — вздохнул Александр , — в прямом. Все так же, как у тебя. Сверхчувствительность, нервы, ногти, холод, страх перед подвалом, мысли о воскресенье, эгоизм — мне продолжать? Кстати, я пишу о тебе этюды.

— В таком случае ты должен сказать мне спасибо.

— Спасибо. Только вот твоими этюдами все восхищаются, и никто по-настоящему тебя не ненавидит, а я ненавижу, и мной никто не восхищается.

— Так перестань ненавидеть, — предложил Александр. — Ходи себе и наполняй мир любовью. Попробуй сам растаять от любви. Может, тогда все будут восхищаться и тобой?

— Не придуривайся, — мрачно сказал Александр . — Ты прекрасно знаешь, что, когда я таю от любви, ты и твой проклятый вампир поднимаете меня на смех. Ненавижу.

— Я бы послушал что-нибудь из твоих этюдов, — задумчиво сказал Александр. — Ты, наверное, гений, ведь я вундеркинд. Если за двадцать пять лет ты не стал гением, лучше всего тебе сейчас лечь в кровать и позволить Дракуле зарезать тебя по-настоящему.

— Это невозможно. И мы так не договаривались.

— Значит, ты не гений?

— Тебе действительно нужно знать?

— Нет, я же повешусь в воскресенье. Ради справедливости отмечу, что ты мне тоже не особенно симпатичен. Я бы с удовольствием тебя убил. Хорошо, что ты сказал мне об этюдах, иначе я бы обязательно тебя убил.

— И ты надеешься, что кто-то будет плакать на твоих похоронах?

— Ты не сможешь надеяться даже на это.

— Ты прав, гаденыш, ты прав. Зато мои этюды о тебе дурны и антигуманны, так что никто их не будет играть, и никто не узнает, что ты когда-то существовал.

— Почему ты не делаешь их мелодичными и гуманными? Ты разве не знаешь, что искусство должно облагораживать? Зачем ты пишешь эту гадость? Ты что, не изучал эстетику? Чем ты занимался столько бесценных лет? Ты мне противен!

— Заткнись! — прошипел Александр . — Я не намерен слушать лекции об искусстве от какого-то сопляка! Я зачеркну тебя, вымараю, обезличу! Разведу тебя водой, опошлю тебя, лишу тебя логики!

— Кому ты мстишь, тридцатилетнее пугало?

— Точно не знаю, гадкий мальчишка. Но не себе.

— А теперь послушай. Я могу повеситься в воскресенье, и никто не будет искать причину в моем детстве. Я ведь ребенок, я еще наивен. У меня нет комплексов, фобий и маний. Я еще не читал Фрейда. А тебе останется только умереть из-за паука.

— О! — беззаботно улыбнулся Александр . — Пока смерть из-за паука мне не грозит. Я поделюсь с тобой тайной, которая тебя потрясет: я неисправимый оптимист.