Кристофер Ишервуд - Прощай, Берлин [litres]

Девушка застенчиво улыбается и бросает на Отто взгляд из-под ресниц, а в это время Отто, следя за ними из-за занавески, бормочет сквозь стиснутые зубы: «Сука… сука… сука…» Это приставание раздражает его. Мы то и дело сталкиваемся с детьми из лагеря, когда гуляем в лесу. Дети маршируют и поют патриотические песни пронзительными, как у птиц, голосами. Мы издалека слышим, как они приближаются, и быстро поворачиваем обратно. Как говорит Питер, это смахивает на капитана Крюка и крокодила из «Питера Пэна».

Питер устроил сцену, и Отто сказал своей подруге, чтобы она не проводила больше свой отряд под его окнами. Но теперь они начали купаться на нашем пляже, неподалеку от крепости. В то утро, когда это впервые случилось, Отто не сводил с них взгляда. Питер сидел, погруженный в мрачное молчание.

– Что с тобой сегодня, Питер? – сказал Отто. – Почему ты на меня злишься?

– Злюсь на тебя? – Питер дико расхохотался.

– Что ж, ладно. – Отто вскочил. – Моя компания тебя не устраивает.

И, перепрыгнув через крепостной вал нашего бастиона, он пустился бежать вдоль пляжа к учительнице и ее питомцам, эффектно демонстрируя свои скульптурные формы.

Вчера вечером в Курхаузе был праздничный бал. В припадке необычайного благородства Отто пообещал Питеру прийти не позже чем без четверти час, так что Питер ждал его, читая книгу. Я не чувствовал усталости и решил закончить главу, поэтому предложил ему прийти ко мне в комнату и ждать там.

Я работал. Питер читал. Время текло медленно. Вдруг я взглянул на часы и обнаружил, что уже четверть второго. Питер задремал в кресле. Как раз в тот момент, когда я раздумывал, будить его или нет, я услышал, как Отто поднимается по лестнице. Чувствовалось, что он пьян. Не найдя никого в их комнате, он с шумом распахнул мою дверь. Питер вздрогнул.

Отто, улыбаясь, стоял, лениво прислонясь к дверному косяку. Отпустив мне полупьяное приветствие, он обратился к Питеру:

– Ты все это время читал?

– Да, – сказал Питер сдержанно.

– Зачем? – Отто бессмысленно улыбнулся.

– Потому что я не мог уснуть.

– Почему ты не мог уснуть?

– Ты прекрасно знаешь, – процедил Питер сквозь зубы.

Отто зевнул в своей до предела оскорбительной манере.

– Не знаю и знать не хочу… Не поднимай шума.

Питер встал.

– Свинья, – сказал он, ударив Отто по лицу ладонью. Отто не пытался защищаться. Своими яркими маленькими глазками он ужасно мстительно посмотрел на Питера.

– Отлично. – Язык у него заплетался. – Завтра я возвращаюсь в Берлин.

Он нетвердо повернулся на каблуках.

– Отто, постой, – сказал Питер. Я видел, что еще минута, и у него брызнут слезы от бессильной ярости. Он последовал за Отто на лестничную площадку.

– Ах, оставь меня в покое, – сказал Отто. – Я устал от тебя. Я хочу спать. Завтра я возвращаюсь в Берлин.

На следующее утро, однако, мир был восстановлен, хотя и дорогой ценой. Раскаянье Отто вылилось в неожиданную вспышку родственных чувств.

– Я тут наслаждаюсь жизнью и даже не вспоминаю о семье… Бедная мама должна работать, как лошадь, а у нее так плохо с легкими… Давай пошлем ей денег, а, Питер? Пошлем ей пятьдесят марок…

Щедрость Отто напомнила ему о собственных нуждах. Кроме денег для фрау Новак, Питера убедили дать Отто сто восемьдесят марок на новый костюм, а также пару туфель, халат и шляпу.

В ответ на эти траты Отто предложил прекратить всякие отношения с учительницей. Как выяснилось, она все равно собиралась уезжать. После ужина мы видели, что она прогуливается возле нашего дома.

– Пусть ждет, пока не устанет, – сказал Отто. – Я не собираюсь выходить к ней.

Тогда девушка, расхрабрившись, принялась насвистывать, чем вызвала у Отто взрыв ликования. Распахнув окно, он стал отплясывать, размахивал руками и отвратительно гримасничал перед учительницей, которая, казалось, лишилась дара речи от удивления при виде этого необычайного представления.

– Убирайся отсюда! – завопил Отто. – Вон!

Девушка повернулась и медленно пошла прочь. Трогательная ее фигурка исчезла в надвигающейся тьме.

– Мне кажется, тебе бы следовало попрощаться с ней, – сказал Питер, который мог себе позволить быть великодушным теперь, когда враг был обращен в бегство.

Но Отто не слушал его.

– На что мне сдались эти поганые девчонки? Каждый вечер надоедают мне со своими танцами… А ты знаешь, Питер, какой я – меня так легко уговорить… Конечно, с моей стороны было ужасно оставлять тебя одного, но что я мог сделать? Это они во всем виноваты, правда…