Мэтт Торн - Твои фотографии

— Да. Слушай, так ужасно, что именно мне приходится это делать, но я должен тебе кое о чем сообщить.

— Давай.

— Я собирался сказать вчера, но так и не подвернулся удачный момент, а потом мы встретили Обри…

— И?

— И я подумал, что мог бы рассказать тебе сегодня на ужине, но боюсь быть, будет уже слишком поздно.

— В чем дело, Ник?

— Ну, до меня тут дошел слух, может, ты и сам уже знаешь, в общем, сорока на хвосте принесла… не хотелось бы раскрывать свои источники информации… короче, ходит слух, что тебя собираются уволить.

— Что?!

— Прости, Мартин, пожалуйста, не стреляй в гонца с плохими вестями, но… просто я решил, что ты должен знать.

Мартин молчал.

— Ты расстроен. Не переживай, я уверен, ты найдешь выход из положения. Ну, значит, увидимся вечером?

Элисон вошла в кабинет Мартина. Он держал в руке телефонную трубку, но вроде бы ни с кем не разговаривал и не собирался никому звонить. Она подождала, пока он ее заметит, и улыбнулась.

— Да?

— Я должна вам кое-что рассказать.

— Я уже знаю. Дженнингс мне только что сообщил.

— Мартин, мне очень жаль, должно быть, ужасно было услышать это от него.

— Да ничего.

Он положил трубку и остался сидеть за столом без движения. Элисон понимала, что нужно выйти и оставить его одного, но вместо этого уселась напротив. Обычно она старалась не думать о своем начальнике как об отце родном, но сейчас ей показалось, что Мартин ведет себя точно так же, как ее отец, когда ему сообщают плохие новости. Тот впадает в такое же молчаливое замешательство, граничащее с брезгливостью, в котором, однако, читается, что он считает себя несправедливо обиженным за все хорошее, что сделал. Наконец он снова посмотрел на нее.

— Элисон, хочешь, пойдем куда-нибудь пообедать?

— С удовольствием, — сказала она абсолютно честно и обрадовалась, увидев, что он улыбнулся в ответ.

Решив, что Мартин поведет ее в какое-нибудь дешевое местечко неподалеку, может, даже в то самое, куда ходил с Дженнингсом накануне, она очень удивилась, когда он попросил ее заказать столик в «Жар-птице», русском ресторане, одном из тех, куда он ходил по особым случаям.

— Мне позвонили, — сказал он, когда они уже садились в такси.

— Они что, сообщили тебе по телефону?

— Нет, просто на сегодня мне назначена встреча с Мэнди и Джилсом.

— В котором часу ты должен вернуться в офис?

— Не волнуйся, я не собираюсь на нее идти.

Она посмотрела на него:

— Как это?

— Придумаю отговорку и попрошу, чтобы ты послала им и-мэйл. Не могу заставить себя общаться с ними сегодня. Позлю их и встречусь с ними завтра.

Элисон кивнула.

— По-моему, неплохой план.

Элисон вошла и остановилась позади Мартина, пока его приветствовала красиво одетая женщина. Они обменялись несколькими фразами, к ним навстречу вышел мужчина в костюме и проводил их к столику. Интерьер ресторана напомнил ей гостиницы, в которых она в детстве останавливались с родителями, и почему-то ее порадовало, что именно так выглядит один из любимых ресторанов Мартина. Семейные каникулы всегда организовывала мама, и всякий раз во время этих путешествий семья разделялась на два лагеря. Для Элисон и ее мамы остановиться в дорогой гостинице было все равно что пожить в мечтах. А Сьюзан с папой объединялись против них, подтрунивали над ломакой Элисон и постоянно заставляли за себя краснеть, — швырялись едой, обстреливали друг друга малиной… Видимо, потому-то она так и взбесилась, когда накануне вечером Сьюзан заставила их пойти в «Генриз». Желание ходить в дорогие рестораны возникало у нее нечасто, и она ни за что на свете не променяла бы Эдриана на какого-нибудь модного тупицу. Но порой ей хотелось немного роскоши, особенно если за нее кто-то платил.

— Все нормально? — спросил Мартин.

Она улыбнулась.

— Да. Тут очень мило.

Он был растроган.

— Тебе нравится? А какая здесь еда! Заказывай все, что пожелаешь. У нас сегодня праздник.

Четыре часа спустя Мартин поцеловал Элисон на прощанье и сел в такси. Он так наелся, что с трудом представлял, как еще сможет съесть что-нибудь вечером у Обри. Он отлично провел время с Элисон и пожалел, что не звал ее с собой почаще. А все оттого, что твердо решил не заводить с ней интрижку, чтобы избежать кривотолков в редакции. Но теперь, в свете предстоящего ухода с работы, эта предосторожность казалась ему глупой, и он жалел, что не сможет рассчитывать на ее дружбу.