Иммануил Кант - Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник)

Здесь то удовольствие, которое, как и всякое удовольствие или неудовольствие, когда они возбуждаются не через понятие свободы (то есть не через предшествующее определение высшей способности желания путем чистого разума), никогда не может быть усмотрено из понятий как нечто необходимо соединенное с представлением о предмете, а всегда должно быть познаваемо только через рефлектирующее восприятие как соединенное с ним; следовательно, как и все эмпирические суждения, такое суждение не приносит с собой объективной необходимости и не может иметь притязаний на значимость априори. Но суждение вкуса, как и всякое другое эмпирическое суждение, стремится иметь значение для каждого, и это всегда возможно, несмотря на его внутреннюю случайность. Нечто странное и своеобразное заключается только в том, что через суждение вкуса предполагается для каждого не эмпирическое понятие, но чувство удовольствия (следовательно, не понятие), как будто бы оно было предикатом, соединенным с познанием объекта, как нечто, что должно быть соединяемо с его представлением.

В единичном опытном суждении каждый – например, тот, кто воспринимает в горном хрустале движущиеся капли воды, – справедливо требует, чтобы и все другие находили то же, ибо это суждение составлено по общим условиям определяющей силы суждения вообще и по законам возможного опыта. Так же и тот, кто только в рефлексии о форме предмета, без отношения ее к понятию, испытывает удовольствие, хотя его суждение эмпирическое и единичное, справедливо заявляет претензию на согласие с ним всех, ибо основа этого удовольствия дается в общем, хотя и субъективном условии рефлектирующего суждения, а именно в целесообразном соответствии предмета (будет ли это продукт природы или искусства) с отношением друг к другу тех познавательных способностей, которые нужны для всякого эмпирического познания (воображения и рассудка). Следовательно, хотя удовольствие в суждении вкуса и зависит от эмпирического представления и априори не может быть соединяемо ни с каким понятием (априори нельзя определить, какой предмет будет соответствовать вкусу; это надо испытать на опыте), но оно все-таки основа определения этого суждения только ввиду того, что оно основывается исключительно на рефлексии и на общих, хотя только субъективных условиях соответствия ее с познанием объекта вообще, для которого форма этого объекта целесообразна.

В этом заключается причина того, почему суждения вкуса по их возможности, так как они предполагают принцип априори, подлежат критике, хотя этот принцип не есть познавательный принцип для рассудка и не практический принцип для воли, следовательно, не есть определяющий принцип априори.

Восприимчивость к удовольствию из рефлексии о формах вещей (как природы, так и искусства) отмечает не только целесообразность объектов в их отношении к рефлектирующей способности суждения соответственно понятиям природы в субъекте, но и целесообразность субъекта по отношению к предметам по их форме и даже по их бесформенности в силу понятия свободы; ввиду этого эстетическое суждение как суждение вкуса имеет отношение не только к прекрасному, но и к высокому, как возникающему из духовного чувства;а соответственно, эта критика эстетической способности суждения должна делиться на две главные части.

В предмете, данном к опыту, целесообразность можно представить или только из субъективного основания – как соответствие его формы в его восприятии (apprehensio) до всякого понятия с познавательной способностью, чтобы объединить созерцание с понятиями для познания вообще, или из объективной основы – как соответствие его формы с возможностью самой вещи по понятию о ней, которое ей предшествует и которое заключает в себе основание этой формы. Мы видели, что представление о целесообразности первого рода основывается на непосредственном удовольствии от формы предмета уже в самой рефлексии о нем; а представление о целесообразности второго рода, так как форму объекта оно относит не к познавательной способности субъекта в его восприятии, но к определенному познанию предмета при данных понятиях, – не имеет никакого дела с чувством удовольствия от вещей, а только с рассудком в обсуждении этих вещей. Если дано понятие о предмете, то дело способности суждения состоит в применении его к познанию в изображении (Darstellung, exhibitio), то есть в том, чтобы рядом с понятием поставить соответствующее ему созерцание, будет ли это происходить через наше собственное воображение, как в искусстве, когда мы реализуем заранее составленное понятие о предмете, который для нас есть цель, или через природу в ее технике (как в организованных телах), когда для суждения об ее продукте мы приписываем ей наше собственное суждение о цели; в последнем случае дается не только целесообразность природы в форме вещи, но и этот ее продукт представляется как цель природы (Naturzweek). Хотя наше понятие о субъективной целесообразности природы в ее формах по эмпирическим законам отнюдь еще не понятие об объекте, а только принцип способности суждения создавать понятия (иметь возможность ориентироваться в этом ее необыкновенном разнообразии), но мы полагаем через это в ней как бы расчет на нашу познавательную способность по аналогии цели; таким образом, мы можем смотреть на красоту природы как на изображение понятия о формальной (чисто субъективной) целесообразности, а на цель природы – как на изображение понятия реальной (объективной) целесообразности;в первой из них мы высказываем суждение на основании вкуса (эстетически), посредством чувства удовольствия, во втором – путем рассудка и разума (логически, по понятиям).