Арчибальд Кронин - Вычеркнутый из жизни. Северный свет [сборник litres]

Малкольм посмотрел на нее в сердитом изумлении и вдруг невольно спросил:

– Мисс Моффат, почему вы так настроены против Генри? И почему всегда сравниваете его с отцом?

Она ответила не сразу.

– Вовсе нет, – в конце концов сказала она. – Просто он, по моему мнению, не годится в издатели «Света». Слишком уж он мягок, слишком склонен уступать обстоятельствам, вместо того чтобы идти напролом. Его отец был не таков. Он был настоящим человеком.

– Он вам очень нравился?

– Да, – ответила она с неожиданным вызовом, – мне нравилось не только то, каким он был, но и то, как он ко мне относился. Я полагаю, вам рассказывали, что мой домик подарил мне он?

– Я об этом слышал, – ответил Мейтленд сдержанно.

Но мисс Моффат, выведенная из равновесия событиями дня, уже не могла остановиться.

– Да, – продолжала она, – он знал, что мне хотелось бы жить за городом, чтобы у меня был садик, и вот однажды… я этого никогда не забуду… он просто отдал мне документы на право владения… Когда я предложила ему выплачивать деньги постепенно, из жалованья, он только рассмеялся и сказал: «Привозите мне иногда букетик цветов». Вот почему я до сих пор привожу их. – Она на секунду замолчала, совсем забыв о Мейтленде. – А после смерти его жены он иногда заезжал ко мне в субботу выкурить трубку и выпить кружку эля. Он любил бертонский эль, и я его всегда держала про запас… – Она осеклась и вдруг, почувствовав на себе взгляд Мейтленда, густо покраснела.

В первый и последний раз он увидел, как она краснеет.

Оба замолчали. Молчание начало становиться тягостным, и Мейтленд, встав, заметил:

– Ну, пора идти трудиться. Хотя хозяин и отсутствует, нечего бездельничать. Нам всем полезно сейчас работать, и притом как можно больше. Сегодня совещание проведем в двенадцать часов. Скажите остальным. Спасибо за чай.

Он прошел в свой кабинет, сел и начал обдумывать планы на ближайшие три месяца, в течение которых, пока Генри будет в отъезде, почти вся ответственность за газету ляжет на его плечи. Вскоре раздался стук в дверь и появился Фенвик с лентой телетайпа в руках.

– Вот сообщение, только что поступившее от «Ассошиэйтед пресс».

– Ну? – вопросительно посмотрел на него Мейтленд.

– Кажется, решено не строить на Атли-Мур атомного центра.

– Что?! – воскликнул Мейтленд в крайнем удивлении. – Так, значит… они передумали?

– По-видимому. Теперь они предполагают строить его на севере Шотландии… в Сазерленде. Помощник министра заявил об этом вчера в парламенте.

Он передал ленту Мейтленду.

– Нет, вы можете представить себе что-нибудь подобное? – сказал Мейтленд, закончив читать. – Будем надеяться, что они не передумают еще раз.

– Вряд ли. Он заявил, что Сазерленд – гораздо более подходящее место.

– И слава богу! – удовлетворенно воскликнул Мейтленд. – Это значит, что нас здесь оставят в покое. – И добавил про себя: «По крайней мере, еще на некоторое время».

Когда Фенвик ушел, Мейтленд остался сидеть, вспоминая все то, чего не случилось бы, если бы министерство сразу пришло к этому решению. Не было бы так и не осуществившегося проекта АРА, они избежали бы этой бесполезной двухлетней борьбы и завершившей ее трагедии.

С усилием он заставил себя думать о будущем и принялся составлять повестку сегодняшнего совещания. Он проработал около получаса, как вдруг знакомые шаги в коридоре заставили его поднять голову. Он застыл в растерянности, убеждая себя, что ошибся и что это не шаги Генри. Но дверь открылась, и в комнату вошел Пейдж. Мейтленд вскочил.

– Как же так, Генри! – воскликнул он, стараясь говорить возможно более обычным тоном. – Мне казалось, что вам полагается лежать.

– Я зашел только на минутку… меня ждет автомобиль, – ответил Пейдж, опираясь о край стола. Он сильно побледнел, на его лице лежала печать страдания, и все же перемена, происшедшая в нем за последние дни, была менее разительной, чем опасался Мейтленд. «Так что же это такое, – спросил он себя, – то, что дало этому пожилому, больному и совсем обыкновенному человеку силы выстоять? Неизменная честность, принципиальность, уважение к ближнему и к данному слову – все это, вместе взятое, основа основ истинного благородства, и помогло ему перенести то, что уничтожило бы человека, гораздо более сильного физически».

– Мы теперь не скоро увидимся, Малкольм, – продолжил Пейдж, немного отдышавшись. – Когда мне позволят вставать, меня, кажется, отправят в морское путешествие. Алиса давно мечтала побывать на Гавайях, так что мы поедем туда… Но сперва я хотел сказать вам, что собираюсь сделать вас своим компаньоном. Я попросил Пейтона составить договор и подпишу его перед отъездом.