Арчибальд Кронин - Вычеркнутый из жизни. Северный свет [сборник litres]

БЫВШАЯ ПРЕСТУПНИЦА ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА ПУТЬ ДОБРОДЕТЕЛИ.

Первые строчки плясали перед его глазами, сливаясь в путаный клубок.

Кору Пейдж, которую в 1954 году, когда она была еще Корой Бейтс, признали виновной в совершении уголовного преступления, случайно встретил наш корреспондент в Северных графствах – тот самый корреспондент, который присутствовал в суде, когда она была приговорена к шести месяцам тюремного заключения…

Смит испуганно пробежал глазами столбцы, к горлу подступила тошнота. Ничего не было упущено. Заметка рассказывала о моральном возрождении примерно так же, как собирался писать Най: каждый факт, каждая позорящая подробность подавались наиболее уничтожающим образом – казалось, автором заметки был Леонард.

Смит встал. Не замечая Джорджа, что-то говорившего ему, он кинулся в комнату Ная.

Леонард уже проснулся и стоял полуодетый перед зеркалом с электрической бритвой в руке.

– Прочти это, – сказал Смит. – Скорее!

Най злобно поглядел на него, вложив в этот взгляд все охватившее его с утра раздражение, но тон Смита заставил его все-таки отложить бритву. Взяв «Глобус», он присел на край кровати. Смит не мог больше сдерживаться.

– Это все Хейнс! – воскликнул он. – Он сам воспользовался этим материалом.

– Да замолчи же! – Най побледнел; измятая фуфайка, обвисшие кальсоны, полувыбритое лицо придавали ему нелепый, карикатурный вид; он прижал кулак ко лбу. – Дай подумать.

– Зачем понадобилось Хейнсу…

– Ты что, не понимаешь? Дело не в Хейнсе. У него хватило ума только на то, чтобы довести всю историю до сведения своей главной редакции. За этим стоит сам Мигхилл. Он знает, как Вернон заинтересован в этом деле. Он разгадал наш ход и позаботился подложить нам свинью. – Най крепко закусил губу. – Почему я об этом не подумал? Последнему дураку ясно, что он выбил почву у нас из-под ног. Который час?

– Начало десятого.

– Надо торопиться. – Най лихорадочно засуетился; одеваясь, он скороговоркой бросал отрывочные фразы: – Если Пейдж увидит заметку прежде, чем подпишет, с нами кончено. Но скорее всего, он не увидит. Ночной экспресс прибывает в пять тридцать… Газет в это время еще не было. Он почти наверняка поехал прямо домой. Теперь слушай меня. Бери бумаги и на такси отправляйся к нему. Я уверен, что он дома. Сыграй в любезность. Утверждай, что хочешь облегчить ему эту трудную минуту, что лучше обойтись без лишних свидетелей, ну и так далее. Заставь его подписать. Слышишь, что я говорю? Если он не подпишет – нам конец. Если его не окажется дома, звони мне в редакцию.

Смит бросился в свою комнату, схватил папку и сбежал по лестнице. Утром обычно бывало трудно найти такси, но ему повезло: как раз когда он проходил через вращающиеся двери, одна из древних хедлстонских машин, дребезжа, подвезла к отелю какого-то пассажира. Шофер принялся вытаскивать багаж – очевидно, образчики товаров, – и Смит места себе не находил от нетерпения. Однако через четыре минуты он уже катил к Хенли-драйв. Пока такси лавировало в потоке машин в Милмаркете, Смит заметил, что на газетном киоске висит гораздо больше желтых афишек «Глобуса», чем обычно. Он подумал: сегодня они наводнят город этим номером газеты. Надо как можно скорее найти Пейджа.

Немедленно! Мысль, что в последнюю минуту их план может провалиться, что его мечты никогда не сбудутся, приводила Смита в отчаяние, и он изо всей силы уперся в перегородку, словно стараясь подтолкнуть вперед старую машину.

Однако судьба, казалось, была на его стороне. Когда он подъехал к дому Пейджа, не было еще и половины десятого. Он вышел из такси ярдах в пятидесяти от ворот и велел шоферу подождать. Поправив шляпу, которая от толчка машины сбилась набок, и сунув папку под мышку, он вошел в калитку, стараясь сделать вид, что не спешит, но тут же путь ему преградили рабочие, которые натягивали большой полосатый тент над газоном перед домом. Секунду Смит стоял, широко раскрыв глаза и ничего не понимая, а потом вдруг сообразил, что идет подготовка к приему, к торжественному обеду на свежем воздухе, о котором он что-то слышал, и проникся новой надеждой – дом как будто жил нормальной жизнью. Наружная дверь была открыта, и он уже собирался подняться на крыльцо и позвонить, как вдруг из-за угла вышла какая-то женщина. Он сразу узнал миссис Пейдж. На ней была соломенная шляпа с широкими полями, затенявшая лицо, а в руках она несла корзину, полную цветов. По ее снисходительной, но довольно любезной улыбке он сразу понял, что она еще ничего не знает.