Авраам Иегошуа - Поздний развод

Кальдерон исчезает внутри – он должен отыскать управляющего, который, возникнув из ниоткуда, тут же отдает необходимые распоряжения.

– Давайте попробуем устроиться снаружи, – предлагает он. – Для начала. А если станет слишком прохладно, вы сможете в любую минуту перейти внутрь.

И действительно, небо начинает хмуриться, становясь из синего серым, – вслед за этим холоднее становится и воздух. Из ресторана появляются две тощие, в бело-черных пятнах собаки, скорее всего близнецы; они не спеша обходят нас, слабо пошевеливая хвостами, опустив головы, они принюхиваются к нам и, похоже, остаются довольными, ибо позволяют погладить себя. Тем временем все стулья оказываются расставленными, а на стол легла исключительной белизны скатерть. Кальдерон носится туда-сюда. Аси, склонившись над одним из псов, легонько почесывает ему голову.

– Аси, – спрашиваю я, вспомнив о другом псе, – а что Рацио… Он-таки вернулся?

Поскольку Аси никак не реагирует на мой вопрос, я задаю его Цви.

– Почему ты настаиваешь на том, что его зовут Рацио? А, папа? Его зовут Горацио. Нет. Я был там вчера. Его не было уже четыре дня. Но в конце концов он вернется. Как обычно, он всегда возвращался…

– А ты… ты полный ублюдок, – бросает Аси прямо в лицо Кедми. – Почему ты так обошелся с ним? Чего ты хотел этим добиться?

Кедми остолбенел.

– Этот пес… ему самое место в психушке. Самое место. От него запросто можно рехнуться. Похоже, что, кроме заботы о нем, других проблем у вас больше нет?

– Но что ты против него имеешь?

– Я? Имею? – лицемерно удивляется Кедми – А что, собственно, я сделал? Я, что ли, виноват, что он пустился бежать у меня под колесами? Как будто там не было других машин, под чьи колеса он мог попасть.

– А ведь и на самом деле неплохо здесь, – торопливо переводит разговор обеспокоенный Кальдерон. – Признайтесь, господин Кедми, что здесь совсем неплохо.

– Да уж… – с горькой улыбкой соглашается Кедми. – Здесь замечательно…

– Приятно видеть всю семью во главе с отцом, – продолжает Кальдерон, подвигая мне стул. – Садитесь, профессор Каминка. Отец семейства должен сидеть во главе стола. И решать, где и в каком порядке сидеть остальным.

– Девочки, – говорю я, обращаясь к Дине и Яэли. – Садитесь рядом со мной. И ты, Гадди, тоже придвинься ко мне поближе.

Цви слоняется по саду, то исчезая, то появляясь в тени деревьев, при этом он дружелюбно раскланивается со стариками, с большим интересом разглядывающими нас. Кальдерон устремляется к нему, словно желая что-то сообщить; на самом деле, сжигаемый своей любовью, он просто хочет прикоснуться к Цви и пытается взять его за рукав, но Цви стряхивает ищущую руку, даже не удостоив Кальдерона взглядом.

Два официанта накрывают на стол: серебристые обеденные приборы, тарелки, бокалы. Работая, они улыбаются, глядя на малышку, которую устроили за соседним столом, посадив в огромную плетеную корзину из-под мацы; в то же время они краем глаза то и дело поглядывают на Дину, ошеломленные ее красотой, и с утроенным усердием стараются обслужить ее. Аси поднимается и уходит в глубь сада, словно ему нужно на что-то посмотреть. Вернувшись, он садится за дальний край стола. Кедми тоже начинает устраиваться поудобнее. Последним к нам присоединяется Цви. Он поднимает свой нож и осторожно пробует его лезвие кончиками пальцев, потом испытующе смотрит на меня, прежде чем опуститься на стул.

– Когда я думаю, папа, – раздельно произносит он, – когда я думаю о том, что уже через несколько часов тебя с нами не будет… да, все оставшееся время мы будем по тебе скучать…

Внезапно я чувствую, что меня мутит, но я улыбаюсь ему, а потом поворачиваюсь к Дине, которая – тонкая и непорочная – сидит рядом со мной, распространяя терпкий аромат, исходящий от ее строгого черного платья. Она занята малышкой, сидящей чуть поодаль в своей корзине.

– Что-то не так? – спрашиваю я ее негромко, бросая взгляд на Аси, одиноко сидящего за дальним концом стола. Меня внезапно пронзает мысль, что они перестали разговаривать друг с другом.

– Может, ты скажешь мне, в чем дело? – спрашиваю я опять.

Ее улыбка ослепительна.

– Нет, – говорит она. – Нет. Все хорошо… Кальдерон, здесь по-настоящему прелестно. У вас хороший вкус. Спасибо.

– Я же говорил вам. Правда? Я же говорил. Вы здесь как в центре Европы.

Чуть порозовев и глядя на меня блестящими своими глазами, Дина, понизив голос, говорит, чуть наклонившись ко мне: