Вацлав Михальский - Мир тесен

— Мы с тобой — Болотовы…

Потом Борис стал носиться с новой идеей: останься они с Борей вдвоем — все было бы иначе. Но эти мысли у него скоро выветрились; выветрились, как только сыну купили коляску. Борис понял и ничего не мог с собой поделать: на людях он стеснялся увечья Бори. Теперь у него была новая идея: если бы не тётя Катя да Олежка, всё ещё можно было бы поправить… Но как сказать об этом Оле?

Когда Борис решал идти домой сразу после работы, он выпивал два стакана вина. Потом добавлял еще один, думая: «Уж сегодня я скажу Ольге, что у меня прав больше, пусть отправляет бабу Катю с крикуном к Фёдору, а мы заживем своей семьёй». Он решительно звонил в дверь, на звонок выходила тётя Катя. Она же наливала ему тарелку борща. Боря заявлял, что будет обедать второй раз с отцом. Ольга не показывалась — сидела в другой комнате с Олежкой, строгая и неприступная.

Как-то в один из последних вечеров Борис пришёл особенно пьяным и до поздней ночи изливался Боре в своей любви, говорил, что, останься они втроём, зажили бы на удивленье и зависть — отец, мать и сын! Боря попробовал заступиться за брата, которого горячо любил.

— А чем нам Олежка мешает? Он, знаешь, как улыбается! И ручки тянет!

— При чём здесь Фёдоровский выродок?

Этих-то слов и не могла вынести Оля. Любовь братьев была главным источником её гордости, её надежды. Она быстро вошла в комнату Бориса.

Что она могла сказать сыну, как забрать его из пьяных объятий отца, как оградить его душу?

— Оля, иди к нам! — Борис протянул к ней руки. Сын сжался, ожидая ответа матери.

— Ты, Борис, пьян, вот и говоришь слова, которых завтра будешь стесняться.

Утром Оля вышла следом за Борисом на лестничную площадку.

— Борис!

— Только не здесь, — перебил он её и, показывая на закрытые двери соседей, добавил, — здесь везде уши!

Они вышли на улицу и шли несколько минут молча. Оля откинула со лба вьющуюся прядь, сжала виски.

— Борис, — начала она, — этому надо положить конец. Ты сам, только сам должен объяснить Боре, что обязанности отца тебе не под силу, что нам лучше уехать. Это будет лучше для всех и, в первую очередь, для Бори. Но ты всё это должен объяснить ему сам, иначе он никому не поверит. Вот ты его убеждаешь, что вашему счастью мешают «некоторые люди», а ты подумал, что будет с ним, если мы уедем?

— Ты могла бы и остаться.

— Я-то тебе зачем?

— Не мне, а Боре, смешался Борис. — Вообще семья…

— Семья — усмехнулась Оля, — как у тебя язык поворачивается. Прошу тебя, верни нам прежний покой, убеди Борю, что нам всем надо уехать домой.

— Этого я делать не буду! — крикнул Борис, останавливаясь посреди улицы. — Как бы тебе и твоему рыжему бугаю ни хотелось, не буду! Уезжайте! Скатертью дорога! Мы и одни, без вас, проживем!

Оля повернулась и быстро пошла к дому. Она поняла, что искать и находить выход ей надо самой. Фёдор молчит. Не знаешь, что у него на душе… Но Фёдор в деле с Борей не помощник… И тут Оля подумала о Славе. Слава и Олежка. Вот её помощники.

— Боря, — сказал она сыну, — Боря, мы больше не можем здесь оставаться, нам надо ехать домой. Посмотри, как баба Катя похудела, и мне трудно. Мы же с твоим отцом — чужие люди. Наверно поэтому твой отец и пить начал, мы ему мешаем, портим жизнь, так делать нельзя, понимаешь? Будет лучше, если мы все уедем домой.

Боря долго молчал, потом сосредоточенно глянул на мать, сказал:

— Ты не обижайся, я останусь с папой. Он — несчастный, один, а вас вон сколько: ты, баба Катя, Олежка, — он посмотрел на Ольгу вопросительно и добавил, — дядя Федя?

— Да, и дядя Федя, — утвердительно кивнула Оля.

— Я останусь с папой, — сказал Боря и простодушно признался, — папа давно этого хочет.

«Что ж, значит нужно пережить ещё один эксперимент, — подумала Оля, сжимая виски. — Значит, надо Бориса и Борю оставить один на один?» — Сердце её замирало от ужаса: а вдруг Борис выдержит испытание?!

Еще в день приезда Фёдора на стройку жена начальника участка кабель-крана, работавшая в отделе кадров управления, сказала о Фёдоре своему мужу:

— Ты заместителя ищешь, там приехал какой-то человек. Устроился бетонщиком, а сам мастер электро-механического завода. В трудовой книжке штук двадцать благодарностей, ордена, видно, хороший специалист.

Начальнику участка кабель-крана было уже за пятьдесят, он много работал на великих сибирских реках и за рубежом и был так искренне предан делу, что не счел для себя унизительным разыскать Федора в общежитии и предложить ему вакантное место.