Чимаманда Адичи - Лиловый цветок гибискуса

Папа с мамой ждали нас в одной из маленьких комнат, примыкавших к основной гостиной.

— Доброе утро, папа. Доброе утро, мама, — поприветствовали мы их.

— Как дела? — спросил папа.

— Хорошо, — ответили мы.

Папа выглядел бодрым, наверное, он встал очень рано. Он листал Библию, переплетенную черной кожей, католическую версию Второканонических книг. Мама выглядела сонной и терла глаза, когда спрашивала, хорошо ли нам спалось.

Я слышала голоса, доносившиеся из гостиной. Люди собрались в доме с восходом солнца. Когда мы осенили себя крестным знамением и встали на колени, раздался стук в дверь и в комнату заглянул мужчина в потертой футболке.

— Omelora ! — провозгласил он. — Я сейчас ухожу. Мне нужно знать, могу ли я купить христианские подарки для своих детей в Ойе Абагана.

Мужчина говорил по-английски с таким сильным акцентом игбо, что даже в самых коротких словах появлялись лишние гласные. Папе нравилось, когда жители деревни разговаривали с ним на английском. Это показывало, что они не глупы.

— Ogbunambala , — сказал отец, — подожди меня, я молюсь со своей семьей. Я хочу сделать подарок твоим детям. И ты преломишь со мной мой хлеб и разделишь чай с молоком.

— О! Omelora ! Спасибо, господин. Я еще не пил молока в этом году!

Мужчина не торопился покидать дом. Видимо, ему казалось, что если он уйдет, папа забудет о своем обещании напоить его чаем с молоком.

— Ogbunambala ! Иди и сядь, подожди меня там.

Мужчина исчез. Перед тем как произнести «Отче наш», «Аве Мария», «Краткое славословие» и «Апостольский символ веры», отец почитал из Псалтыри. И хотя после этого мы втроем присоединили голоса к молитвам, нас обволокло плотным коконом тишины. Но когда он сказал: «А теперь мы помолимся Святому Духу собственными словами, ибо Он просит за нас перед Отцом, согласно воле Его», тишина была нарушена. Наши голоса звучали громко, не слаженно. Мама начала с молитвы о мире и заступничестве за правителей нашей земли. Джаджа молился за священников и верующих. Я молилась за Папу Римского. И наконец, в течение двадцати минут папа молился о том, чтобы Господь защитил нас от безбожных людей и сил, ими движущих, за Нигерию и язычников, управляющих ею, и за то, чтобы мы продолжали расти в Его праведности. Напоследок он вознес молитву к Всевышнему, чтобы дедушка Ннукву не попал в ад за свое богохульство. Папа не пожалел времени, описывая ад, будто Бог сам не знал, что адское пламя вечно, яростно и беспощадно. Мы вместе сказали: «Аминь».

Папа закрыл Библию.

— Камбили и Джаджа, сегодня после полудня вы поедете к дедушке и проведаете его. Кевин вас отвезет. Помните: не прикасайтесь там к еде и ничего не пейте. И разумеется, вам нельзя оставаться у дедушки дольше пятнадцати минут. Пятнадцать минут, вы поняли?

— Да, папа.

Мы слышали это указание каждое Рождество вот уже несколько лет подряд, с тех пор как мы стали навещать дедушку Ннукву. Дедушка созвал собрание всех родственников, итиппа , и пожаловался им, что не знает своих внуков и что мы растем, не зная его. Об этом дедушка поведал сам, потому что папа нам таких вещей не рассказывал. Папа предлагал построить дедушке дом, купить машину и нанять водителя, если тот избавится от святилища с соломенными идолами на своем дворе. Дедушка Ннукву рассмеялся и сказал, что он хочет видеться со своими внуками, когда на то будет возможность. Дедушка не станет избавляться от святилища, о чем он неоднократно повторял папе. Родня заняла сторону папы, они всегда были на его стороне, но они уговорили его позволить нам проведывать дедушку, потому что каждый человек, достигший возраста, в котором он может называться дедом, заслуживает того, чтобы его навещали внуки. Сам папа дедушку никогда не навещал, но отправлял ему с Кевином или с кем-нибудь из родни пачки найра. Эти пачки были тоньше, чем те, что Кевин получал на Рождество в качестве премии.

— Мне не по душе отправлять вас в дом к язычнику, но Господь вас защитит, — сказал отец. Он убрал Библию в ящик стола и притянул меня и Джаджа к себе, мягко поглаживая по плечам.

— Да, папа.

И отец ушел в большую гостиную, откуда доносились голоса. Все больше людей приходило, чтобы сказать: «Nno пи» [39] Добро пожаловать, с прибытием ( игбо ). и пожаловаться на тяжелую жизнь и на то, что им не на что купить к Рождеству новую одежду своим детям.

— Вы с Джаджа можете поесть наверху. Я все принесу. Ваш отец будет завтракать с гостями, — сказала мама.