Марианна Кожевникова - Простые вещи

По улице Саня побрел не спеша, но все убыстрял и убыстрял шаги, словно боясь что-то упустить, и смотрел невидящим взором на белые стены монастыря, изгиб реки внизу, ослепительную зелень откоса. И вдруг забавная мысль пришла ему в голову: а что, если кольцо волшебное? Он извлек его из сундука на свет божий, и теперь оно исполняет его желания. Уезжая в Москву, он спросил кольцо: ты счастливое или несчастливое? И вот оно ответило: счастливое-пресчастливое! И от этой смешной и совсем уж детской мысли Александру Павловичу стало еще радостнее.

«Может, я уже летать могу?» — предположил он. Но про себя знал: нет, летать он пока не может. Ну а вдруг возьмет да полетит? Он встал на холме над откосом и полетел вслед за белыми крутогрудыми облаками, они вплывали в расплавленное золото закатного солнца и сами делались золотыми. Постоял, полетал и двинулся обратно домой.

Дом встретил его звенящей тишиной. Вот, казалось, мешала ему Вера, а уехала — и стало как-то непривычно пусто. Даже одиноко. Он, оказывается, к ней привык. Но внутри у него пело другое пространство, манило, обещало неведомое… Однако на кухню он все-таки заглянул — пожевать что-нибудь и колечко взять, не оставаться же ему ночевать посреди тарелок. Завтра он составит список необходимых дел, сосредоточится, нырнет в суету, а сегодня еще помечтает… Саня обвел глазами стол, ища взглядом голубой веселый глазок, но не увидел его. Куда подевалось? Ох уж эти уборки! Он оставил его в бокале, бокалы помыты; значит, или на столе, или на посудной полке лежит. Но на столе его нет, нет на полке, нет на подоконнике… Внутри у Александра Павловича похолодело, но он старательно продолжал искать родовое свое достояние. Может, на полке над раковиной? Мыла посуду и положила. За мыло завалилось? За пасту зубную спряталось? Он уже ругательски себя ругал, что оставил его. Но ни над раковиной, ни под раковиной… Он оглядел каждый уголок, потом подмел всю кухню. Ничего. Он все еще надеялся. Убрал тарелки, рюмки, все перетряхнул, пересмотрел. Нет как нет. Сел на табуретку, снова оглядел пустую, аккуратно прибранную кухню и только тогда сказал себе: кольцо пропало. «Ну, может, завтра с утра найдется», — утешал он себя, а сам чувствовал: нет, и с утра не найдется. Кольцо пропало окончательно и бесповоротно. Тоскливая сиротливость защемила ему сердце. Да, да, он опять словно осиротел. Неужели и впрямь волшебное? Исполнило желание и исчезло… Или есть на свете злые люди?..

С палось ему плохо. Поутру Александр Павлович еще раз тщательно обшарил всю кухню. При ярком солнышке заглянул во все щелки и норки, но ничего не нашел. Кольцо исчезло.

На душе у Александра Павловича было скверно. Даже Париж померк. Что такое мечта по сравнению с грубой действительностью?

Он прекрасно понимал, что молодые люди, занятые своими делами по уши, тут ни при чем. Вера подала им чистые тарелки с рюмками, и дело с концом. Сева тоже не мог так подшутить над приятелем, не в его привычках такие шутки. А если для ювелира взял? Тогда бы сказал, так, мол, и так. Нет, не стал бы он брать кольцо без спроса, он же понял, что для Александра Павловича кольцо — большая ценность, и так красиво его вернул. Оставалось одно лицо, которое чуть ли не полгода прожило у него в доме и исчезло, оставив по себе недобрую память. Александру Павловичу очень не хотелось дурно думать о молодой приятной женщине, она достаточно долго вызывала у него искреннюю симпатию, а временами даже восхищение своими самыми неожиданными умениями. Но к неожиданным умениям прибавилось еще одно, совсем уж неожиданное. По зрелом размышлении Александр Павлович решил немедленно поговорить с Верой и все выяснить. Может, и впрямь положила куда-нибудь для сохранности, а он, как дурак, тут крутится, переживает и про нее же дурное думает. А будет отнекиваться и глаза прятать — тем хуже. Ему бы только глаза увидеть, он сразу поймет. И пристыдить сумеет. Он уже не из-за кольца расстраивался, из-за молодой женщины. Ей еще долгую-предолгую жизнь жить, так стоит ли мараться? Разумеется, ни телефона, ни хоть какого-нибудь адреса, по которому он мог бы ее найти, у него не было. Она возникла из небытия и растворилась в небытии.

Александр Павлович вошел в комнату Веры и удивился. Он, собственно говоря, после того как она поселилась у него в доме, сюда не входил, а комнатка получилась веселая, славная, но удивило его другое, он словно попал в старую калашниковскую квартиру — зеркало, комод, полки он помнил с детства. Откуда все это? Ах да, Лялька делала ремонт и выкинула ненужный хлам… Или? Его кольнула пренеприятнейшая мыслишка. Или не выкинула? Но он тут же отогнал ее. Разумеется, выкинула. Однако стоит человеку себя скомпрометировать, как ему уже не веришь ни в чем. Конечно, ни кольца, ни записки на столе не было. Он и не сомневался. Зашел просто так, для очистки совести. Ничего, еще не все потеряно. Он позвонит Севе и выяснит телефон или адрес Веры. А может, он позвонит Севе, и Вера возьмет трубку. Такое тоже вполне могло быть. Позвонил. В мастерскую. И сразу дозвонился.