Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

Тогда я действительно здорово испугалась, «замандражировала» вовсю. Буквально, ходила и оглядывалась. А «на ловца и зверь бежит»…

Подхожу как-то к дому, а у подъезда припаркована чёрная «Волга», а чуть в стороне - другая. (В те времена такие машины были большой редкостью, тем более в нашем беляевском захолустье.) В салоне несколько типичных кэгэбэшников в строгих костюмах. «Наверно, по мою душу!» Сердце моё забилось, в панике вхожу в подъезд, прислушиваюсь: «Нет, не идут за мной». От страха даже «слышание» пропало. «Ладно, надо взять себя в руки!» Успокоилась, «слышу»: «Убери из дома книгу, тогда они не придут». А сама вспоминаю Даниила Андреева. «Не борись он с эгрегором, и в тюрьму бы не попал, - думаю, - за свой страх и ненависть к государству он и получил такую судьбу». Дальше действую послышанию. Поднимаюсь на свой пятый этаж. Слава богу, Аня дома. Посылаю её на улицу: «Обойди дом, встань под окно, я тебе на верёвке спущу пакет с книгой, а ты отнеси его Мише Папушу, пусть у себя спрячет на время».

Так мы благополучно переправили книгу в соседнее Ясенево, откуда она вернулась ко мне только в октябре. А «Волга» с мужиками исчезла и больше у нашего подъезда не появлялась.

Тогда связь с харьковчанами надолго прервалась, и выплыл Игорь из небытия через много лет, видимо, «вызванный» последним изданием моей брошюры «Третий Луч - путь к новой эре», привлечённый темой эгрегоров и миссии России.

А эгрегором нам пришлось ещё не раз заниматься, но уже в другом составе и в другое время. Умер Андропов, кончились «гонки на лафетах», как в народе прозвали череду смертей государственных деятелей, стал рушиться Советский эгрегор. Тогда одной из задач нашей магической работы было не дать до определённого времени распасться государству. И мы «подпихивали» под него энергию, оттягивая момент его гибели, давая время окрепнуть изнутри нарождающемуся новому эгрегору. Этот новый Российский эгрегор должен был предоставить нам возможность заниматься своим делом, быть лояльным к оккультизму и дать материальную свободу, что, собственно, и случилось.

Не произойди желательные перемены в государстве - не была бы издана книга.

«Стучащему, да откроется» - была первой ласточкой. От начальных строк вступления должно было пройти значительное время до заключительного этапа. Своё название и приложения в виде таблиц с пантаклями книга обрела уже позднее, когда появилась возможность её издать. Но до этого книге пришлось пожить в виде ксерокопий, на первом листе которых был изображён пантакль Учения, а автор вообще не был указан, почти два года.

Эти годы были для меня, пожалуй, одними из caMbW трудных. Мне кажется, что только я создавала форму Учения, но и Книга заново формировала меня. Да и не только меня. Менялась жизнь окружающих, причем резко и сначала непонятно, в какую сторону. На первый взгляд, все изменения казались негативными, как слишком жёсткие испытания, которые не каждый способен выдержать. Я чувствовала некоторое душевное опустошение: книга была окончена, и мне казалось, что своё высшее предназначение я худо-бедно, но уже выполнила. Прежние интересы незаметно ушли, как испаряется вода при кипении, и как бы я ни старалась настроить себя на любовные увлечения, разнообразившие раньше мою жизнь, это вызывало только скуку.

Прежняя эзотерическая «тусовка» раздражала, так как в ней я не видела ни цели, ни духовного роста, - сплошная суета. Иногда я посещала квартиру, которую снимал Дроздов вместе с несколькими друзьями, включая Ирку Чёрную.

Поселилась компания Андрея недалеко от меня, тоже в Беляево, только по другую сторону леса, ближе к Ленинскому проспекту. Эти посещения радости особой не приносили, так как сценарий занятий был всё тот же - длительные медитации, сидя на полу, в ожидании, когда кто-то что-то изречёт, да чай, во время которого муссировались разные поднадоевшие истины. Я полностью отказалась от роли изобретателя развлечений, и Андрею приходилось тужиться самому, что его, несомненно, очень напрягало. Привыкнув доминировать во всём, Андрей не допускал никаких возражений или покушений на свой авторитет. Он стал ядовитым и придирчивым, что не прибавляло встречам радости и тепла.

Приходила я в этот «ашрам» обычно с Ириной Ульрих, кажется, к тому времени похоронившей Аркашу. После того как Андрей стал отдаляться, наши контакты с Ириной участились и постепенно перешли в очень тёплые и дружеские отношения. Созванивались мы почти каждый день, и я спешила сообщить ей всё новое, что «услышала» за последние сутки.