Хулио Кортасар - Некто Лукас [Авторский сборник]

Но все не так просто, и я лишь тешу себя фантазиями об уже пойманном закате, спящем на своей длиннющей спирали в плоской банке. В мои планы входит не только сама охота, но и возвращение закатов ближним, которые почти о них забыли, — я подразумеваю горожан, видящих заходящее солнце, если они его видят, где-нибудь за зданием почты, учреждением напротив или в подгоризонте телеантенн и уличных фонарей. Фильм был бы немым или со звуковой дорожкой, на которой были бы синхронно записанные шумы, — скажем, лай собаки или жужжание слепней, а если повезет — овечий бубенчик или удар волны в случае заката морского.

По опыту и наручным часам я знаю, что хороший закат может продержаться минут двадцать от климакса до антиклимакса, каковые я исключил бы, оставив лишь само медленное внутреннее развитие, этот калейдоскоп едва уловимых мутаций, — таким образом и получился бы фильм из числа фильмов, называемых документальными, которые идут перед Брижит Бардо, когда люди располагаются поудобнее и глядят на экран, словно они еще в автобусе или метро. Моя лента сопровождалась бы текстом (а может быть, и голосом за кадром) — скажем, таким: «То, что вы сейчас увидите, является закатом от 7 июня 1976 года, снятым без перерыва, со штатива, в месте X, на пленку М, в течение 2 минут. Уведомляем публику, что, помимо заката, ничего больше не произойдет, ввиду чего советуем чувствовать себя как дома и делать что бог на душу положит — например, глядеть на закат, повернуться к нему спиной, разговаривать с соседями, прогуливаться и т.д. Сожалеем, что не можем посоветовать закурить — в час заката это особенно приятно, — но средневековое состояние кинозалов, как известно, вынуждает воспретить эту дивную привычку. В то же время не будет чиниться никаких препятствий к доброму глотку из карманной фляжки, которую вы можете приобрести у прокатчиков фильма в фойе».

Трудно предсказать судьбу моей ленты: люди идут в кино, чтобы забыться, а закат влечет как раз к обратному — в эту пору мы сами у себя как бы на ладони, по крайней мере так оно со мной, что приводит к полезным угрызениям совести, только не знаешь, воспользуются ли этим другие.

Только начал — и нате. Читаю первую фразу этого текста и лезу на стену, не могу я допустить, чтобы Заика влюбился в Лил, — на самом деле выяснилось это несколькими строками дальше, но здесь другое время, — вот ты, к примеру, начал читать это вступление и понял, что я не могу это допустить, и таким образом узнал авансом, что Заика влюбился в Лил, однако дело обстоит иначе: тебя еще здесь не было (а также и текста), когда Заика уже был моим любовником, — нет здесь и меня, потому что покамест не в этом смысл текста, и я не имею ничего общего с тем, что случится, когда Заика пойдет с Лил в кино «Либертад» на фильм Бергмана и между двумя блицами репортера из дешевой газетенки обнаружит ногу Лил рядом со своей и, в соответствии с описанием Стендаля [115] ...в соответствии с описанием Стендаля... — См. одиннадцатую главу («Вечер») первой части романа Стендаля «Красное и черное». , приступит к сверкающей кристаллизации (Стендаль полагает, что она — прогрессивная, но это не про Заику). Иными словами, я отвергаю этот текст, где кто-то пишет, что я отвергаю этот текст, — естественно, я чувствую себя надутым, оскорбленным, преданным, потому что вовсе не я говорю это, — кто-то мной манипулирует, меня регулирует и коагулирует, да еще вдобавок, я бы сказал, водит меня за нос, разве не ясно написано: «я бы сказал, водит меня за нос».

И тебя водит (начавшего читать эту страницу, — вот ведь написано про это), к тому же водит за нос самое Лил, которая не только не знает, что Заика мой любовник, но не знает и того, что Заика ничего не смыслит в женщинах, невзирая на кино «Либертад» и все такое. Не могу я смириться с тем, что по выходе из кино они начнут разглагольствовать о Бергмане [116] Бергман , Ингмар (р. 1918) — шведский режиссер и сценарист. и Лив Ульман [117] Ульман , Лив (р. 1938) — норвежская актриса, снявшаяся во многих фильмах Бергмана; во второй половине 60-х годов была его женой. Ее воспоминания вышли в свет в 1977 году. (начитались, видите ли, воспоминаний Лив, нашли тему под виски и либидо-эстетическое братание, подумаешь, драма актрисы-матери, которая хочет быть матерью, не переставая быть актрисой с Бергманом за плечами, сто раз сукиным сыном в отцовском и супружеском смысле!), — и все это до восьми с четвертью, а там Лил говорит: мне домой, маме немного нездоровится, а Заика: я вас отвезу, у меня машина запаркована на площади Лавалье, а Лил: я не против, вы меня напоили, а Заика: разрешите, а Лил: о, конечно, — мягкая твердость обнаженного плеча (так написано, — два прилагательных и два никаких существительных), и я должен допустить, чтобы они сели в «Форд», который среди прочих достоинств имеет еще и то, что он мой, чтобы Заика отвез Лил аж в Сан-Исидро на моем бензине при нынешних-то ценах, чтобы Лил представила ему свою артистическую мать, специалистку по Фрэнсису Бэкону [118] Бэкон , Фрэнсис (1561—1626) — английский философ. , а там снова виски, и так жаль, что мне снова тащиться в центр, а Лил: я буду думать о вас — и путь покажется вам коротким, а Заика: я вам запишу свой телефон, а Лил: о, спасибо, дорогой.