Наталья Ким - Mainstream

— Ты квартиру смотреть собираешься? — Костя уже чего-то жевал, вернувшись из кухни.

— Нет, раздевайся.

— А поговорить?..

— За отдельную плату.

— Тогда, конечно, лучше сразу раздеться. Тебе помочь? Ты чего вообще-то в углу прячешься? — Костя присел на кровать напротив нее.

— Я от природы застенчива…

— Слушай, ты меня, конечно, считаешь конченым придурком, и я не знаю, почему ты сегодня решила меня трахнуть, но я все-таки лучше, чем ты думаешь.

— Я не знаю, кем ты меня считаешь, но тоже не поняла, за каким чертом ты подвалил ко мне в кафе. Если у тебя и так жизнь налажена, к чему еще искать приключений на свою задницу?

— Лучше бы я сразу разделся…

Костя оказался еще хуже, чем его папа: он курил в постели. И выгнать его оттуда не было никакой возможности. Гоша хоть и выглядел непрошибаемым, поддавался на Лизины уговоры. Костя — нет. А, может, ему сам процесс нравился, когда Лиза сначала его уговаривает, потом пытается столкнуть с кровати. Дохлый номер — с места сдвинуть невозможно.

Похоже, Костя решил отыграть сценарий «укрощение строптивой», даже от холодильника Лизу отгонял:

— Нечего куски таскать, сядем ужинать, тогда поешь.

— Ты мне кто? Родная папа? Хочу сгущенки!

— Береги фигуру, она у тебя, как у модели.

— Странно, что тебе нравится. Мне недавно предъявили претензию, что даже ущипнуть не за что…

— Плохо искали. У тебя, например, есть нос, который ты суешь куда попало. За него тебя вполне можно щипать.

— Что это? — Костя ткнул пальцем Лизе в грудь, та непроизвольно наклонила голову, и он поймал ее за нос. — Вот, что и требовалось доказать.

Лиза освободила нос из плена и тяжело вздохнула. Если она сейчас втянется в этот флирт, месть не удастся. Не хватало влюбиться еще и в Костю.

Он вообще — сварщик и бывший наркоман. И сын ее почти бывшего любовника. И еще она любит Женю. Лиза теперь это совершенно точно знала: Женю она любит.

Разве можно любить одновременно таких разных людей? И можно ли как-то наладить жизнь без вранья, истерик и скандалов, если у тебя, например, два женатых любовника и один неженатый, но с постоянной подругой?

— Надо разработать график…

— Что? — Костя что-то строгал на разделочной доске, а Лиза, сидя за кухонным столом с банкой вареной сгущенки, которую ей удалось-таки выцарапать из холодильника, предавалась своим скорбным мыслям. Последнюю она высказала вслух.

— Я думаю, когда ты собираешься делать ремонт?

— Да вот уже пора начинать, чтобы успеть до осени.

— А жить где собираешься? У Марины?

Костя перестал строгать и замолчал. Разумеется, кому понравятся неудобные вопросы? Лиза опять помимо своей воли свернула на «тропу войны».

— А где ты хочешь, чтоб я жил? У тебя?

— Нет, у меня место занято, ты же в курсе. Я так просто спросила. Без задней мысли.

— Отчего же, я могу жить у родителей, встречаться будем там.

— Знаешь, Костя, я наверное, тупая, как сибирский валенок. Объясни мне, пожалуйста, что тогда делать с Мариной. Мой-то живет в другом городе и бывает тут только наездами…

— А-а-а, ты вот про какой график! — Костя ухмыльнулся.

— Догадливый…

— Слушай, давай я расскажу тебе про Маринку. Все равно так или иначе узнаешь.

— Должна предупредить, я не даю гарантий, что не буду использовать потом эту информацию против тебя. Если я разозлюсь, могу устроить какую-нибудь крупную гадость.

— Захочешь, так и так устроишь.

— Тогда я слушаю.

Дмитриев всегда был удачливым мужиком. При коммунистах сделал карьеру в журналистике, был каким-то партийным начальником, поэтому Костя нужды в шмотках и карманных деньгах не испытывал. Не было только папы, потому что тот пребывал в делах, а мама — в постоянной отключке из-за перманентного папиного адюльтера. Костю за хулиганские выходки исключали из трех школ, папа поначалу пытался его пороть, но когда классе в восьмом Костя сравнялся с ним в росте, тот решил, что воспитание пора заканчивать.

И тут Костя попал: сидел на лавочке с бутылкой «Жигулевского» и знакомой девчонкой. Мимо шел милиционер, увидел пацана в фирменном джинсовом костюме и импортных кроссовках — Гоша тогда как раз вернулся с кучей подарков из очередной загранкомандировки — видно, испытал обиду за свою впустую потраченную молодость и чего-то сказал Косте. Разумеется, никто этой исторической фразы не помнит. Костян был с девушкой. Он допил остатки «Жигулевского», встал со скамейки — оказалось, он чуть ли не на голову выше мента — и отоварил того пустой бутылкой по башке.