Наталья Ким - Mainstream

На самом деле Женька первым поехал в ресторан, а за Лизой прислал машину. Водитель поднялся в квартиру и вручил Лизе здоровенный дизайнерский букет и духи. Видимо, Женька не рассчитывал, что застанет Лизу у родителей, поэтому букет был один, и Лиза от Женькиного имени вручила его маме, а духи сунула себе в сумочку. Женька оригинальностью не отличался: всегда дарил «художественные» марки — «Палома Пикассо» или «Сальвадор Дали».

Ресторан только неделю как открылся, народу было мало. Лиза сунула нос в меню и поняла, что дело не только в том, что место новое — цены были, мягко говоря, недемократичные.

За столиком Женька был не один. Двое мужчин поздоровались с ней и попрощались с Женей.

Редко, но случалось: Лизе захотелось напиться.

— Чем желаешь напиваться? — поинтересовался Женя.

— А какой тут самый дорогой коньяк? У меня от дорогого никогда не болит голова.

— Закусывать будешь?

— Только запивать — вишневым соком.

Лиза медленно с удовольствием напивалась, пару раз чувствовала, что сознание покрывается мраком, но разговаривать она продолжала.

Пили с Женькой поровну. Но, принимая во внимание разную жизненную закалку и весовые категории, Лиза все же «сошла с дистанции» быстрее.

Уже совсем ночью — они были последними посетителями — Женька волевым решением выгнал Лизу из-за стола.

— Давай, Жень, пешочком прогуляемся. Надоело в машине колотиться. Ты пока отправь водилу, а я в дамскую комнату загляну.

Женя обещал подождать на улице.

Лиза освежила макияж, накрасила губы и попыталась открыть дубовую дверь. В последнее время у рестораторов пошла мода строить гибриды средневековых замков со средневековыми же клозетами. Толкнув несколько раз дверь, Лиза растерялась — никаких подвижек. Она постучала — тишина. Тогда она начала кричать, но, видимо, официанты и привратник решили, что посетителей больше нет.

Лиза взялась за сотовый. Слава богу, сигнал был даже в этом подземелье:

— Алё, Женя, это я. Я не могу выйти из туалета.

— Почему?

— Дверь заклинило, и никто не отзывается, я уже десять минут ору тут благим матом. Спасай меня немедленно!!!

— Узник Шоушенка, какой-то… Жди меня. Никуда не уходи…

Администратор зала смотрел на Лизу с большим удивлением:

— Приносим вам извинения за доставленные неудобства… Но дело в том, что эту дверь до вас никто не мог закрыть: строители что-то накосячили…

С Женькой приключилась настоящая истерика: он прислонился к стене, показывал на Лизу пальцем и все время повторял: «Слабый пол…»

Домой шли пешком и целовались в каждом темном закоулке.

Машина ехала следом метрах в двадцати.

— Значит, так, Никитон, если ты снова нажрешься водки, как последняя свинья, и сорвешь мне интервью…

— Лиза, я уже сто раз извинился, — вяло отбивался Никитка.

— Повторяю для тупых, глухих и просто дефективных: если ты снова напьешься и, как на Райкине, встрянешь в разговор с Вайкуле, я тебя прикончу на месте.

— Я тебе честное слово даю, что ни капли в рот не возьму!

— Зуб даешь?

— Фиксой пожертвую!

— Тогда верю.

Разговор происходил в цирковом фойе: Лайма Вайкуле привезла новую программу. Лиза два дня готовилась к интервью. Все-таки не какая-нибудь Ирка Салтыкова приперлась с одной минусовкой, (Лайму Лиза уважала), поэтому не хотела, чтобы работа оказалось под угрозой срыва. Неделю назад с моноспектаклем в филармонию приезжал Константин Райкин, а Никитон под видом сока выдул у всех на глазах три бокала «отвертки» и чуть все не испортил вопросом… Лучше даже не вспоминать, что это был за вопрос.

На дворе стояла совсем не весенняя холодина, за минус двадцать. Публика проигнорировала гардероб и два отделения терпеливо мерзла в зале.

Для тех, кто не бывал за кулисами провинциальных цирков, пояснение: арена, занавес и коридор, выходящий во внутренний двор, открытый всем ветрам. То есть температура в зале и на улице мало чем различается.

Костя тоже пошел на концерт, прихватил с собой джин и металлические стаканчики, и наливал «для сугреву» фотокорам. Лиза с Никитоном честно мерзли со всеми два отделения, чтобы не ударить в грязь лицом перед любимой певицей. Та выходила на манеж в шелковых платьях на бретельках и, подворачивая каблучки-рюмочки на цирковых опилках, старалась из последних сил.

Потом они еще минут сорок померзли, ожидая, когда певица придет в себя после этого экстрим-шоу.

Когда же Лиза и трезвый Никита наконец добрались до Лаймы, сидевшей в уголке возле старого обогревателя, созданного местными умельцами, очевидно, на основе электроутюга, они поняли, что та попивает из термоса вовсе не кофе. Скорее всего, это был коньяк. Что, впрочем, не помешало сделать приличное интервью.