Эрин Стюарт - Шрамы как крылья

– Да. Но не вышло.

Пайпер указывает на пустой зал.

– У нас есть сцена.

– И?

– К черту ежегодную фотографию. Взгляни в лицо еще большему страху.

– Что? Петь?

Пайпер кивает. Вскочив на ноги, Асад с улыбкой отдергивает занавес.

– Ни за что! – заявляю я.

Асад подходит к краю сцены.

– Давай я начну. Разогрею чуток публику.

Он смотрит в пустой зал, протягивает руки к невидимым зрителям и, изображая вдохновение, принимается фальшиво петь «Круг жизни» из мультфильма «Король Лев». Пайпер морщится от финального оглушительного вибрато. Закончив петь, Асад глубоко кланяется – копна черных волос драматично падает ему на глаза.

– Ну, так и я смогу, – говорю я.

– Орал, как подыхающая кошка, – фыркает Пайпер.

– Недоброжелатели есть всегда.

Асад берет меня за руку и, подняв на ноги, чуть ли не силком ведет к краю сцены.

– Ава, здесь только мы. Одна из нас тебя до чертиков обожает, а другому медведь на ухо наступил. – Пайпер закатывает глаза.

– Фу, как грубо, – хмурится Асад.

Я стою, уставившись в темный зал. Когда я в последний раз пела на сцене, в зале сидели Сара и мои родители. Мои близкие, скрытые темнотой, но поддерживающие меня.

Теперь передо мной лишь пустые кресла, да и я изменилась.

– Просто спой песню, которая была на прослушивании, – говорит Асад. – Ты ведь знаешь ее?

Я киваю. Я выучила ее наизусть за долгие годы, когда мы с мамой лежали в кровати и она водила пальцами по моей руке и пела. Только было это задолго до того, как я сменила колыбельные на вечернее обмазывание кремом, а огни рампы – на работу за сценой.

Вряд ли я теперь вообще могу петь.

Я встаю у края сцены, и с моих губ неуверенно слетает первое слово:

– «Где-то…» – Мой голос срывается на высокой ноте.

Я трогаю шрам на гортани, оставшийся после трахеотомии. Откашливаюсь, опасаясь, что дым, пламя и операция изменили не только мою кожу.

– Я слишком давно не пела, – шепчу я.

– Идея! Есть старый театральный трюк, чтобы избавиться от страха, – говорит Асад.

– Я не собираюсь представлять тебя в нижнем белье.

– Ну, если захочешь, то можешь и представить, маньячка несчастная. – Асад подмигивает мне. – Но я не об этом. Закрой глаза.

Я выполняю его инструкцию.

– А теперь вообрази, что ты оказалась где-нибудь одна. В Абраванел-холле в Солт-Лейк-Сити. На бродвейской сцене…

– Спряталась за кулисами, – не может сдержать сарказм Пайпер.

– Тихо! – шикаю я в направлении ее голоса.

С закрытыми глазами я могу представить себя где угодно.

Там, где нет шрамов, париков и пустых мест за обеденным столом.

Там, где безопасно.

В месте, где песня прогоняет кошмары.

…Например – в кровати под одеялом. А рядом мама нежно поет о синих небесах и радугах…

Мой голос тих и неуверен, едва узнаваем.

– «Где-то над радугой [15] «Над радугой» ( англ . Over the Rainbow) – классическая песня-баллада на музыку Гарольда Арлена и слова Эдгара Харбурга. Написана специально для мюзикла 1939 года «Волшебник страны Оз». …»

Я бросаю взгляд на Пайпер, которая жестом просит меня продолжать. Я крепко зажмуриваюсь и заставляю свой голос звучать громче, когда пою о голубом небе и падающих звездах, на которые загадывают желание.

…Открывается дверь гаража, и пол в моей спальне еле ощутимо дрожит. Папа дома. Он запирает входную дверь, а голос мамы убаюкивает меня…

Мой голос крепнет, заполняя голову, уши и память словами о месте, где нет бед и парят синие птицы. Воздух наполняет легкие, по коже бегут мурашки.

Я словно просыпаюсь.

И на миг становлюсь прежней.

…Я засыпаю, ощущая себя в безопасности, окруженная близкими людьми. Мы дома, вместе – что с нами может случиться?..

Мой голос падает до шепота:

Соленая влага на губах – я плачу. Но глаз не открываю. Рано. Я хочу прочувствовать этот миг.

Я на сцене. Музыка. Мурашки по коже.

Звук забытого голоса.

Воспоминания о доме.

Когда я открываю глаза, Пайпер показывает мне свою руку.

– Волосы дыбом встали. И будь у меня волосы на другой руке, они бы тоже стояли.

Асад задумчиво смотрит на меня, нахмурившись и слегка приоткрыв рот.

– Почему ты пошла в рабочие сцены?

Я указываю на свое лицо, но он качает головой.

– Нет, Ава, правда, ты поешь лучше многих в труппе. Ты должна пойти на прослушивание.

Я трясущимися руками собираю кисти. Их деревянные ручки тихо стукаются друг о друга.