Эрин Стюарт - Шрамы как крылья

– Даже если б захотела – что вряд ли – прослушивания уже прошли.

– Не-а, – наставив на меня палец, заявляет Асад. – Синтия Чанг подхватила мононуклеоз в День святого Валентина, так что они ищут актрису на роль Глинды.

– Доброй Волшебницы Глинды? Ангельски прекрасной? Издеваешься, что ли?

Помогая мне прибираться, Асад только качает головой.

– Не у каждого такой голос, как у тебя, Ава, – пристально глядя на меня, говорит Пайпер.

– И лицо тоже, – парирую я.

Асад задергивает занавес, скрывая вымышленную аудиторию.

– «Каждый заслуживает шанса на полет», – тихо, почти себе под нос, бормочет он и поясняет, заметив наши взгляды: – Мои любимые строки из «Злой». Боже, как получилось, что вы не видели этот мюзикл?

Несколько кистей выпадают из моей руки-клешни и рассыпаются по полу. Я пытаюсь объяснить Пайпер и Асаду, что их задумка безнадежна, пусть мне и понравилось снова петь.

– Жизнь – не мюзикл, ясно? Мне в зеркало противно смотреть, а вы хотите, чтобы я пела на сцене перед всей школой?

Пайпер подает мне одну из упавших кистей.

– Твой голос уцелел при пожаре, так пользуйся этим!

27 марта

Целых две недели мне никто не говорил о том, что мои родители мертвы.

Их похоронили, пока я спала.

«Мы хотели, чтобы ты боролась за жизнь, – сказала медсестра. – Мы боялись, что ты сдашься, если узнаешь».

Она права.

Я сдаюсь.

Я ухожу из жизни.

Ухожу от правды.

От мира,

в котором нет родителей.

У кровати сидит и болтает Кора.

Медсестры задают вопросы.

Я говорю только при необходимости.

Они хотят, чтобы я увидела свое лицо.

Еще рано.

Они хотят, чтобы я начала ходить.

Я не готова.

Они хотят, чтобы я сказала, где у меня болит.

Везде.

Медсестры переодевают меня.

Обмывают меня.

Обслуживают меня.

Но меня уже нет.

Я съежилась внутри сломанного тела.

Сжалась, словно умирающая звезда.

Мой голос тоже сломан.

Его нет.

Я просто не нахожу слов.

Всю неделю Пайпер и Асад по очереди проверяют список участников прослушивания, вывешенный на двери актового зала.

В последний день заявок Пайпер засовывает ладони под мышки и машет локтями, изображая курицу.

– Ко-ко-ко.

– Мило. Почему бы тебе самой не попытать удачу? – спрашиваю я.

Пайпер опускает руки.

– Это не для меня.

– Почему?

– Потому.

– Значит, ты не планируешь выбесить Кензи, протолкнув меня в ее театр и использовав как пешку в своем плане мести?

Пайпер резко останавливается посреди коридора, едва не сбив с ног какого-то парня. Когда тот бросает на нее злой взгляд, Пайпер показывает ему средний палец.

– Я хочу, чтобы ты сделала это, потому что можешь. Я не могу ходить. Тот плаксивый парень в группе не может играть на пианино. Ты не можешь смотреться в зеркало. Но петь ты можешь.

В театре, пока мы разбираем потрепанные костюмы, Асад открытым текстом говорит о записи на прослушивание. Он передает мне огромное ядовито-розовое платье с кринолином.

– Я уверен, что ты получишь эту роль.

– Есть разница между «получить» и «хорошо исполнить». – Я отпихиваю от себя слои атласной ткани. – И убери от меня это платье. Ты хочешь, чтобы я все-таки пошла на прослушивание или прямо сейчас сбежала отсюда с криками ужаса?

Положив платье на место, Асад нахлобучивает шляпу Железного Дровосека, сгибает руки в локтях под прямым углом и изображает кошмарный танец робота. Я надеваю остроконечную черную шляпу ведьмы, а Асад меняет жестяную шляпу на маску льва со спутанной гривой.

– «Смелость не в том, чтобы не бояться. Смелость в том, чтобы встретиться со страхом лицом к лицу». – Он встает в позу, правда, ничуть не страшную.

– Слишком легко – это из «Продавцов новостей» [16] «Продавцы новостей» ( англ . Newsies) – оригинальный американский мюзикл 1992 года о забастовке юных распространителей прессы. Сюжет отдалённо основан на забастовке газетчиков по всем США в 1899 году. . – Я стягиваю с него маску. – Легко рассуждать о смелости тому, кто прячется в осветительной кабинке.

– Туше, дорогая моя. Туше. – Порывшись в шкафу, Асад вынимает пару ярко-красных туфель и сует их мне в руки.

Я щелкаю каблуком о каблук. Три щелчка – пуф! – и ты дома. У Дороти ведь получилось?

Кто-то идет по сцене. Переглянувшись с Асадом, я кидаю туфли обратно в шкаф. Заслышав голос Кензи, Асад прижимает палец к губам.