Маргит Каффка - Цвета и годы

— Что же мне с ней делать? — горестно, подавленно спросила мама, указывая на меня.

— Оставь ее, — строго ответила гроси, тщательно забинтовывая руку Чабе. Потом с фонариком подошла и посветила мне прямо в искаженное, перекошенное лицо. — Выросла, — задумчиво протянула она и отвернулась. — Девушка уже, — повторила опять немного погодя.

Наказывать меня не стали…

И утешась, то погружаясь в беспокойное полузабытье, то опоминаясь опять в воцарившейся мало-помалу тишине, я видела: фонарик все стоит на огромном дубовом столе и слабый, желтоватый огонек брезжит в темном алькове. И мама с бабушкой все сидят: мама облокотись, — и ее широкий, в цветах и кружеве батистовый рукав, упав, обнажает бело-розовое, с ямочкой запястье, красивую полную руку со старинной золотой браслеткой-змейкой. Гроси — выпрямись, словно подперев неподвижным сухощавым телом спинку стула, и коричневая тень стелется за ней, будто на старинной картине, изображающей освещенную лампадой жанровую сценку.

— Тебе ведь, детка, тридцать один! — слышу я ее тихие, но веские слова, как бы в подкрепление предыдущего.

Мама с окаменевшим лицом смотрит и смотрит на огонек.

— Такие шуры-амуры, — продолжает гроси неумолимо, — не кончаются ничем. Я долго надеялась: авось выйдет что-нибудь, но столько тянуть… не хватит ли? Четыре года уже.

— Но, мама, это все-таки мое дело…

— Ладно, ладно, хорошо! Твое дело было до сих пор; и я не вмешивалась, Клари. Но сама посуди! Десять лет почти, как вы здесь, а я ни разу не допытывалась ни о чем таком. В покое сначала оставила тебя: поживи и ты в свое удовольствие, коли уж с мужем не заладилось. Совсем ребенком вдовой остаться, да с тремя детьми.

— А кто виноват? — строптиво, зябко передернула мама плечом.

— Предвидеть, Клари, никому не дано. Ты же знаешь: две сестры подрастали за тобой. За первого претендента и выдала. Тебе шестнадцать, мужу тридцать пять, — да, верно; но человек он был здоровый и зарабатывал хорошо. Первый стряпчий в округе, четверых помощников имел. И в Портелеке тогда все дела вел с Абришем вдвоем. Адвокат — чего уж лучше по тем суматошным временам. Кто мог знать наперед, что в этой денежной горячке, в спешке этой ночной к вину пристрастится? Ладно еще воспаление легких прибрало беднягу, а то бы последнее спустил.

Мне хорошо было видно выступавшее из полутьмы алькова освещенное мамино лицо, но гроси не замечала пробегавшей по нему недовольной гримасы.

— Вот так-то, — уже мягче заговорила она. — И краса твоя расцвела, — я и не перечила: поживи, порадуйся. О ту пору и других двух выдала замуж, отец ваш умер, брат твой еще учился. Живите, места не занимать. Ни по дому хлопот, ни с детьми — все я на себя взяла. Я-то выросла сиротой, мне на роду написано самой пробиваться в жизни, трудом хлеб добывать. И не жалуюсь, не оплошала. Немногое, что было у нас, удвоила с тех пор и ничего, прожили, детей честь по чести воспитали.

Мама уже еле сдерживала свое нетерпение.

— Ни во что, Клари, я не вмешивалась, годами целыми. Начнут люди болтать, я тут как тут, сама за стол с гостями твоими усядусь, декорум соблюсти. Про мой дом никто никогда не смел худого сказать. Выбирай, думаю, сама, кто тебе по вкусу. Вот Бойер сначала появился. Долго ты его за нос водила, потом: стар, мол. Вдовец, конечно, но богатейший помещик в комитате. Дальше — Гебеи молодой, и с тем ничего не вышло. С Кенди хороводиться вздумала, с женатым-то человеком; жену, положим, паралич разбил, но жива и посейчас, в кресле возят. А теперь Сечи твой. То ли твой, то ли не твой. Позавчера, говорят, с актеркой какой-то в коляске катался…

— Ах, мало ли что говорят! — раздраженно ударив по столу, перебила мать и выпрямилась, гневно сверкая глазами.

Гроси невозмутимо, почти равнодушно смотрела на нее.

— Ладно, оставим это. Я другое хотела сказать. У меня сын есть, как тебе известно.

Мама Клари повернулась к ней удивленно.

— Видишь ли: Иштван — помощник окружного нотариуса сейчас. Но года через два старик Бельтеки обязательно на пенсию уйдет, и он займет его место. Совсем недурно для такого молодого человека! Так вот. Если Иштван женится, жить они будут здесь.

— Ах, вот что, — отозвалась мама с легким неудовольствием.

— Да. За невесткой нужен мой глаз!

— Значит, правда, мама, что вы эту девчушку Каллош…

— Это не твоя забота!.. Да, Клари, вот еще что. Я вас всех троих выдала, как полагается, и с берейской земли задолженность сняла после смерти вашего папы, это ты тоже знаешь. Когда мы ее купили, половина еще была заложена. Вся арендная плата на это ушла. А теперь моя задача — вас троих обеспечить. Потому что Бере сыну пойдет, заранее предупреждаю.