Лариса Исарова - Задача со многими неизвестными

— Сдурела? — спросил он, и тут я в упор посмотрела на него. Вид у меня, вероятно, был дикий — шпильки вылетели, волосы распустились, — но я так его ненавидела, что слова сказать не могла.

А он вдруг как остолбенел. Дружки его толкали, дергали, он молчал, и глазами хлопал, и все смотрел на меня, будто мы в «мигалки» играем. Потом он что-то сказал своим приятелям, они захихикали и ушли, а он предложил меня проводить. Я, конечно, отказалась, но он поплелся за мной как пришитый и все спрашивал, как меня зовут.

Я отмалчивалась, а возле своего подъезда сказала, что уличных знакомств не завожу, а тем более — с пьяницами. Но через несколько дней я увидела его в нашем дворе, потом еще раз, потом он уже знал, как меня зовут, где я учусь… И если бы не его поведение там, на шоссе, он мне даже понравился. Уж очень заметным, необычным был контраст между белыми волосами, черными бровями и синими глазами. Но хотя мне раньше никогда не нравились красивые парни, они все оказывались на редкость глупыми, точно на подбор, этого мне захотелось узнать поближе. Может быть, тогда он случайно оказался с теми парнями?!

В общем, мы познакомились, он пришел к нам домой. И меня поразило, что он остался равнодушен к нашим картинам, книгам. У нас на стенах почти нет свободного места. Дедушка был художником, а папа так любит книги, что мы иногда даже без обеда остаемся. Питаемся кашами из геркулеса. Мама никогда с ним не спорит, даже когда он за двести пятьдесят рублей купил «Кодекс законов Петра Первого». А папа острит, что раз англичане геркулесом и толокном кормят собак и никто не подыхает, то и мы будем здоровыми и сильными.

Мы пили чай, мама расспрашивала Виталия о книгах, а он хмыкал и пожимал плечами. И все поняли, что он мало читал, главным образом детективы, да и то плохие. Ни одного западного он не знал и даже не слышал об Агате Кристи и Сименоне.

После его ухода мама вздохнула и стала говорить, что дружба — великая вещь, но разность интеллектов оборачивается порой трагедией, хотя она всегда уважала чужие вкусы… А папа добавил, что нынче народничество не в моде, что этот парень на несколько порядков ниже меня духовно, а это процесс необратимый.

Через несколько дней, когда Виталий за мной зашел, чтобы идти в кино, от него пахло спиртным. Я очень возмутилась, я сказала, что никогда с пьяными не ходила и не пойду, и он ушел удивленный. Видимо, никто из девочек раньше ему этого не говорил. На другой день, когда он ждал меня на углу возле школы — он часто меня провожал домой — я сказала, что больше всего на свете ненавижу пьяниц, что они — не люди и что я прошу его дать мне слово бросить пить.

Он пообещал и ко мне в таком состоянии не приходил, но как-то на улице издали я его снова увидела с теми же дружками, что на шоссе. И они опять были пьяными.

Я страшно обозлилась. Я привыкла, что слово мужчины — это Слово, особенно если оно дано женщине. Так вел себя мой отец. И я не поздоровалась с Виталием, не отвечала долго на все его уверения, что это было в последний раз, что он смалодушничал, что пить не любит, а не может просто нарушать правила компании. Потом он перешел в наш класс из своей школы. Он сказал, что рядом со мной ему будет легче держать себя в руках, и предложил, чтобы никто не знал о нашей дружбе. Не потому, что он ее стыдился, а чтобы меня не стыдить. Я ведь чуть сквозь землю не провалилась, когда он первый раз отвечал по литературе, хуже третьеклассника. Он дал мне слово начать всерьез заниматься, догнать наш класс по всем предметам, чтобы я могла им гордиться. Потому что пока ему хвастаться нечем, разве что первым юношеским разрядом по боксу…

Но и это он не выполнил. От лени, не от тупости. Он сам мне признавался, что любит часами валяться на диване и слушать магнитофон с дурацкой музыкой. Или бродить по улицам с дружками, просто так, без цели, не узнавая ничего нового, ни к чему не стремясь…

Как же можно на него положиться в серьезном, если он так безволен в мелочах?

Я советовалась с мамой, она говорит, что настоящая женщина должна уметь прощать, что нельзя быть максималисткой. Но я понимаю, почему она так говорит. Я знаю, что, когда я была маленькой, отец уходил к другой женщине, а потом вернулся, та оказалась плохой хозяйкой. И вот я иногда смотрю на маму, она еще молодая, но у нее уже седые волосы, и мне обидно, что она так любит отца. Хотя он очень заботливый как отец, он делает мне красивые подарки, он не мелочен, но он — ужасный эгоист. Он сам говорит, что к маме вернулся, чтобы спокойно написать докторскую.