Виктория Ростокина - Принцессы на обочине - Дворец на двоих

— Да. А вы от товарища Багина? — спросила мать, зная, каких гостей можно ждать.

— Багина? — переспросил мужчина. — Нет-нет, я не от Багина. Я из горстройуправления. Мы просто предупреждаем всех жильцов, что на этой улице будут сноситься деревянные дома и жильцы будут расселяться. А это ваша дочь? — кивнул мужчина на Наташу.

— Да.

— Значит, вас двое? Квартира, стало быть, вам нужна однокомнатная.

— Наверное. А что строить здесь будут? — спросила мать.

— Ну что ж, приятно было познакомиться, — не ответил на вопрос мужчина, попрощался и ушел.

— И чего приходил? — сказала мать. — В жэке все списки есть.

Наташа пожала плечами. Тревога была напрасной — этот человек был для нее не опасен.

А через неделю ребята сели на поезд и уехали в Москву.

Наташа вспомнила слова Вадика о том, как разлетятся они в разные стороны и даже вспоминать друг друга не будут. Это было грустно. Но это была — жизнь.

Наташе казалось, что эта грусть будет в их с Андреем жизни единственной.

— Мамочка! Мама! Алло! Ты слышишь меня?

Междугородний телефон-автомат безжалостно глотал одну пятнашку за другой.

В трубке трещало и шумело. Ну и хорошо: сквозь помехи мама не услышит, как Наташе плохо.

Услышав мамин голос, такой родной, такой ласковый, она будто бы вновь стала маленькой девочкой. Эх, если бы мама была рядом! Она бы прижала дочку к себе, успокаивая: «Наталья, не надо, не надо, все пройдет!»

И вдруг из телефонной трубки донеслось:

— Ну что ты, Наталья, не надо, не надо, все пройдет!

— Мамочка, все хорошо! — выкрикнула Наташа.

— Что случилось, дочка? — не поверила мать. — Двойку получила?

— Не-ет! Вся пятерки и одна четверка.

— Значит, поступила?

— Не-ет!

— Не понимаю… — растерянно сказала мать.

В автомате звякнуло: еще одна монетка провалилась.

Наташа поняла, что надо взять себя в руки, иначе она не успеет ничего выяснить.

— Я тоже ничего не понимаю! — сказала она. — Говорят, это из-за анкеты.

— Что из-за анкеты?

— Не приняли.

— Ты что, неправильно заполнила анкету? Так попроси чистый бланк и перепиши! Глупость какая-то.

— Да нет! Там вроде бы что-то не в порядке… как это… с биографией.

Мать долго молчала. Целых две монеты.

— Какая у тебя биография? — наконец сказала она. — Тебе же всего семнадцать, только школу окончила! Причем с золотой медалью. Натворить-то ты еще не успела ничего! Член ВЛКСМ, всегда на хорошем счету.

— Там вроде бы что-то с родственниками. Родственники не те.

Мама даже рассердилась:

— Какие еще родственники! Отец воевал. Я всю жизнь работаю учительницей. Я не министр, конечно. И не депутат Верховного Совета. Но профессии своей мне стыдиться нечего. Мы ведь с тобой одни на белом свете — больше у нас родных нет. А преступников или диссидентов в нашей семье никогда не было. И не будет!

В трубке пискнуло: предупреждение, что говорить осталось тридцать секунд.

— Ты пойди и скажи им: так и так! — горячилась мать. — Скажи: моя мама всегда учила детей только добру! Какие еще родственники? Пусть проверят, здесь какая-то ошибка!.. Этого не может…

Послышались короткие гудки. Разговор окончился. Больше пятнашек у Наташи не было.

Наивная мама! Она думает, что справедливость всегда торжествует.

Наташа по маминому совету пошла в отдел кадров МГИМО, чтобы выяснить ситуацию, но с ней там и разговаривать не стали.

Наверное, надо было собираться домой.

А Наташа представила себе, как знакомые начнут спрашивать маму:

— Как же так? Дочка учительницы — и провалилась? Разве вы не могли ее подготовить получше?

Вот мама входит в учительскую, и коллеги молча поворачиваются в ее сторону: кто сочувствующе, а кто и со злорадством. Маму любят далеко не все учителя, потому что ее слишком любят все ученики.

Нет, Наташа не должна возвращаться домой с позором.

И потом, как уехать, если Андрей останется в Москве? Неужели расстаться?

Нужно искать какой-то выход.

А что его искать, он же есть, и очень простой!

Еще мама говорила.

Сейчас июль. Надо просто забрать документы и отнести их в другой институт, в котором приемные экзамены в августе.

МГУ? Вот, пожалуй, то, что надо.

Высотное здание, Ленинские горы, Москва-река. Место, где Герцен и Огарев давали свою клятву. Там красиво.

Да, надо поступать в МГУ…

Это, конечно, не МГИМО, но все же…

Но какое разочарование!

Философский факультет, который выбрала Наташа, находился вовсе не в высотном здании университета, как она предполагала, а в расположенном возле проспекта Вернадского гуманитарном корпусе.