Седжал Бадани - След сломанного крыла

— Да-а? — Джия, еще в школьной форме, спускается по лестнице. — А что такое?

— Входи, пожалуйста. Нам надо поговорить, — Марин зажигает лампу на столе. Комната наполняется светом, и Марин видит, как Джия усаживается на диван, с которого она сама только что встала. — Как дела в школе?

— Отлично. Но у меня контрольная, и мне надо еще позаниматься.

— А я думала, что ты уже позанималась.

— С тобой все в порядке? Ты сегодня какая-то не такая.

Вдруг Марин понимает, что Джия видит, что ее волосы не уложены и что на ней та же футболка и те же джинсы, в которых она была вчера вечером.

— Со мной все в порядке, — она лжет. С ней не все в порядке. Марин напугана, не уверена в себе и очень сердита. Она зла на того, кто посмел оскорбить ее дочь. Но она должна быть осторожной. Если она отпугнет Джию, то потеряет больше, чем сможет приобрести. — Как дела в школе? — снова спрашивает она.

Джия скептически усмехается. Взглянув украдкой на свои ручные часы, она бормочет: — Все отлично, мамочка, как всегда. Но мне действительно надо еще позаниматься.

Она поднимается с дивана и направляется к двери, но Марин останавливает ее:

— Сядь. Я еще не закончила, — слова звучат резче, чем ей хотелось бы, но, поскольку ей никогда раньше не приходилось говорить с дочерью на подобную тему, она не знает, как начать разговор. — И решать, когда пора заканчивать разговор, буду я.

— Вау! — Джия закатывает глаза и снова садится на диван. — Ладно. Папа дома?

Ее спаситель, соображает Марин. Тот, кто может защитить ее от матери.

— Он уехал сегодня утром, разве ты не помнишь?

— Правда, — говорит Джия с несчастным видом, — а я и забыла, — она постукивает ногой по полу. Ее осеняет новая мысль. — Что-то случилось с дада?

Это традиционное индийское обращение к дедушке, как утверждал Брент, было первым словом, которое произнесла девочка.

Джия вжимается в диван. Она все сильнее нервничает. Глядя на нее, Марин внезапно вспоминает, как в детстве Джия плакала, когда разбивала коленку, и требовала приложить лед к ушибу, даже если он был совсем легким. Марин понижает голос, ей очень хочется приласкать дочь, но она не в состоянии сделать этого:

— А у тебя все хорошо?

— Разумеется, — заметное раздражение Джии разбивается о мягкость Марин. — Мама, пожалуйста, скажи, что случилось? — нижняя губа Джии начинает дрожать. Неизвестность пугает ее: — Дада стало хуже?

— Ты любишь его.

Марин знает, что это так. На Джию дед никогда не поднимал руку, она никогда не видела, как он избивает других. С самого ее рождения Брент часами играл с ней. Когда она появилась на свет, он стоял, глядя в окошко детской палаты на свою единственную внучку. А когда Джию принесли домой, щекотал ей пятки и призывал всех смотреть, как она смеется. Он никогда не приходил к ней без новой игрушки. Марин наблюдала за ними, размышляя, как удивительна жизнь, если это тот же человек, которого она знала с детства.

— Он же мой дедушка! — Джия перебирает складки юбки. — Я не хочу потерять его.

Он — единственный дед, которого Джия хорошо знает. Родители Раджа живут в Индии. Когда он приехал в Штаты, чтобы учиться в университете, его родители остались на родине, надеясь, что сын вернется после окончания университета. Когда же он вместо этого женился, они стали ежегодно навещать его. Какое-то время они подумывали, не переехать ли им тоже в Штаты, но отказались от этой идеи из-за преклонного возраста.

— С ним все хорошо? — спрашивает Джия.

— Все без перемен, — отвечает Марин. Покончив с предисловиями, она произносит: — Вчера мне в офис позвонила директор твоей школы.

— Зачем? — Джия бледнеет. — У меня отличные оценки.

— Я знаю, — Марин аккуратно выбирает слова. Сила, которая обычно приводит ее к победе, сейчас бесполезна. — Она звонила из-за тебя.

Марин проверяет, закрыта ли дверь. Она не хочет, чтобы их подслушала домработница.

— Сними-ка рубашку.

— Что?! — судя по изумлению Джии, она ожидала услышать все что угодно, кроме этого, и не может поверить в происходящее. — И не подумаю! Не подходи ко мне!

— Сними рубашку сию минуту! — яростно рявкает Марин, завидев в глазах дочери страх и недоверие, которого она, мать, ничем не заслужила. Затем наступает тишина. Марин прислушивается к их дыханию, своему собственному и Джии. Они с вызовом смотрят друг другу в глаза, и это противостояние может привести к непредсказуемому финалу. Но Марин устала от ожидания, от собственной неуверенности.