Рафаэль Альберти - Война начиналась в Испании

Мосен Мильан закрыл глаза и ждал. Вспоминались новые подробности детских лет Пако. Он любил мальчика, а мальчик любил его. Дети и животные всегда любят тех, кто любит их.

В шесть лет он уже «ходил в бега» — другими словами, убегал из дому к ребятишкам. И шатался с ними по соседям, от кухни к кухне. Крестьяне следуют старому присловью: соседскому мальчишке вытри нос и впусти к себе в дом. Пако было чуть больше шести, когда он первый раз отправился в школу. Дом священника был совсем рядом, и мальчик иногда заходил к нему. Приходил он к нему по доброй воле, и это трогало священника. Он давал мальчику цветные картинки. Иногда, выходя от священника, мальчик сталкивался с сапожником, и тот говорил ему:

— Да ты, вижу, друг мосена Мильана.

— А вы разве не друг? — спрашивал мальчик.

— Ну! — уклончиво отвечал сапожник. — Священники — такой народ, за любую работу берутся, лишь бы не работать. Но мосен Мильан — настоящий святой.

Последнюю фразу он произносил с подчеркнутым почтением, дабы никто не подумал, что говорит он это серьезно.

А маленький Пако открывал для себя жизнь. Однажды он застал священника за переодеванием сутаны и, обнаружив, что под сутаной у него брюки, страшно удивился, просто не знал, что думать.

Каждый раз, встречая отца Пако, мосен Мильан справлялся о мальчике в лестной для отца форме:

— А как поживает наследник?

У отца Пако был пес, тощий и противный. Крестьяне к собакам равнодушны, обращаются с ними сурово, и, без сомнения, по этой самой причине те обожают своих хозяев. Иногда пес увязывался за мальчиком в школу. Плелся за ним, не выказывая ни особой радости, ни привязанности, и защищал его своим присутствием.

Пако изо всех сил старался убедить пса в том, что обитавший в доме кот тоже имеет право жить. Пес никак не мог этого понять, и бедному коту в конце концов пришлось убраться из селения. Пако хотел разыскать кота, но отец сказал, что это бесполезно, что хищники, должно быть, уже растерзали кота. Филины, например, терпеть не могут, если рядом появляются другие животные, которые тоже умеют видеть в темноте. Они гоняются за котами, убивают их и съедают. С тех пор как Пако узнал об этом, ночь наполнилась для него тайнами и страхами, и, ложась спать, он слушал-прислушивался к звукам, доносившимся снаружи.

Ночь, может быть, и принадлежала филинам, зато день — ребятишкам, и к семи годам Пако стал настоящий сорвиголова. Ночные страхи и заботы не мешали ему ввязываться в драку, едва он выходил за дверь школы.

В то время он был уже помощником служки, вроде запасного. У ребятишек в селении были свои сокровища, и одно из них — старый револьвер, который все время переходил из рук в руки, ни у кого больше недели не задерживался. Когда же Пако заполучил его — может, выиграл, а может, и выменял на что-то, — то он с ним не расставался ни на минуту и, даже прислуживая в церкви, держал его за поясом, под одеянием.

Однажды, меняя требник, он преклонил колени, револьвер выскользнул из-за пояса и с грохотом вывалился на пол. Мгновение револьвер лежал на полу, и оба служки кинулись на него. Но Пако оттолкнул того, второго, и схватил револьвер. Задрал сутану, сунул револьвер за пояс и успел ответить священнику:

— Et cum spiritu tuo [29] И с духом твоим ( лат. ). .

Когда служба окончилась, мосен Мильан позвал Пако, отчитал его и потребовал револьвер. Но Пако успел спрятать его за алтарем. Мосен Мильан обыскал мальчика, однако ничего не нашел. А Пако так уперся, что даже палачам древней инквизиции, наверное, не удалось бы из него ничего вытянуть. В конце концов мосен Мильан признал собственное поражение и только спросил:

— А зачем тебе этот револьвер, Пако? Кого ты хочешь убить?

— Никого.

И добавил, что держит револьвер у себя, чтобы он не попал в руки других ребят, которые хуже, чем он. Этот довод поразил священника.

Мосен Мильан с вниманием относился к мальчику и знал, что семья его не очень религиозна. Священник полагал, что, сумев привлечь сына, он привлечет тем самым и всю семью. Пако было семь лет, когда в селение прибыл епископ и состоялся обряд конфирмации сельских ребятишек. Облик священнослужителя, высокого, беловласого старика, поразил Пако. В митре и плаще, с золоченым посохом в руках, он казался мальчику очень похожим на то, каким должен быть Господь бог на небесах. После конфирмации епископ разговаривал с Пако в ризнице. Епископ назвал его постреленком. Никогда раньше не слыхал Пако этого слова. А разговор был такой: