Жан Лаффит - Весенние ласточки

Сидони плакала.

— Подождите, — сказал ей Луи, — расскажите все по порядку. Явились жандармы?

— Да, двое из Бержерака. Один худой и долговязый, с ним ефрейтор. Сперва я их приняла за жандармов из Палисака. Мы их хорошо знаем, они иногда, объезжая округ, заходят к нам выпить вина. Я было подумала, что они пришли за Милу, он ведь скоро должен уйти в армию, и у меня забилось сердце. Они спросили, дома ли мой муж. Рожэ был в сарае. Он их увидел и, ничего не подозревая, вышел к ним. «Вы мсье Беро?» — спросил ефрейтор. — «Так точно». — «Нам приказано доставить вас в бержеракскую тюрьму». — «Вы что, смеетесь?» — сказал им Рожэ. Тогда начальник, который явно был смущен, достал какую-то бумажку. «Вот, на вас подана жалоба. Вы обвиняетесь в том, что в 1944 году взорвали дом и приняли участие в расстреле некоего Дюрока». — «Дом принадлежал мерзавцу, который был заодно с оккупантами, — сказал им в ответ Рожэ, — а Дюрок был сволочь и предатель, и из-за него погибло немало французов». Наверное, ему не следовало это говорить, потому что долговязый озлобился и сказал: «Нас это не касается, вы объяснитесь со следователем». Тут Рожэ вышел из себя, подозвал собак и крикнул: «Вы меня отсюда не уведете». — «Беро, не дурите, — сказал начальник, он вообще выглядел более разумным, чем второй, — вам лучше пойти с нами». — «Ни за что!» — «Поймите, мы же ни при чем. А если вы окажете сопротивление, мы вынуждены будем применить силу, прислать за вами охранников, а уж с ними все будет по-другому». — «Пусть явятся, я их встречу с винтовкой в руках, и я буду не один, предупреждаю вас. Я здесь у себя дома». — «Успокойтесь, не прибавляйте к своему делу отягчающих обстоятельств. В конце концов, все это пустяковая формальность. И если вы будете правильно защищаться, ваше дело, возможно, будет прекращено». — «Мне незачем защищаться. Не подходите. Собака перегрызет вам горло». Долговязый отступил, и мне даже показалось, что они уйдут, но ефрейтор снова принялся за свое: «Последнее предупреждение, Беро. Пойдете вы с нами?» — «Нет, я не преступник». — «Слушайте, мы же не собираемся обращаться с вами, как с злоумышленником. Вы поедете впереди на своем велосипеде. А мы издали будем следовать за вами. Я вам доверяю». Рожэ попросил время, чтобы подумать, и позвал меня в комнату. Он был белый, как полотно. «В общем-то они не могут долго меня продержать. При поджоге дома и расстреле Дюрока со мной были только Пораваль с Луи, и никто нас не видел». — «Так ты с ними поедешь?» — «Ну а что я могу сделать? Немедленно предупреди Луи, его тоже могут арестовать». Я ему дала хороший костюм и тут же послала Милу за вами.

— Сколько прошло времени, как они уехали?

— Меньше часа, Рожэ еще препирался с ними, но я поняла, что он торопился уехать до вашего возвращения.

Милу пришел, когда Луи только собирался сделать, как он выражался, «приличное» рыбное блюдо. Он быстро сложил удочки и вместе с женой отправился на ферму.

— Надо немедленно дать знать товарищам, — сказала Ирэн.

— Сейчас я этим и займусь. Поблизости есть телефон?

— Позвонить можно только из деревни, но будка закрывается в полдень, — ответила Сидони.

— Лучше самим поехать в Перигё, — сказала Ирэн.

— Где можно достать машину?

— Да у любого. Кабатчик из Палисака возит за плату. Булочник Пейроль не откажет нам в услуге… А может быть, мсье Сервэ согласится вас отвезти, они хорошо знакомы с Рожэ.

— Какой Сервэ, доктор в Палисаке?

— Он самый. Другого Сервэ и нет.

— Я тоже с ним знаком. Если он такой же, как был, он нас отвезет.

— Ну, этот-то не переменился, можете быть уверены. Он не похож на тех, которые все позабыли и проходят мимо вас, даже не здороваясь. Послушайте, но вы же должны поесть перед отъездом. Я приготовила такой вкусный завтрак!

И Сидони, вытерев передником полные слез глаза, принялась дожаривать на вертеле цыпленка.

— Милу, вставай, нечего убиваться. Твой отец — честный человек. Налей вина и вынеси им велосипеды. Отсюда до Палисака добрых пять километров, а они наверняка голодны…

Доктора они застали в саду. Он лежал в шезлонге и читал газеты.

— Я собирался подремать, — сказал он. — В это время больные не приходят.

— Вы меня не узнаете? Я — Париго!

— Черт побери, не мог сразу сказать.

Они крепко пожали друг другу руки.

— Твоя жена? Поздравляю. Сударыня, мое почтение…

Как только Луи изложил ему цель своего приезда, доктор без колебания заявил:

— Ты правильно сделал, старина, что вспомнил обо мне. Кстати, мне все равно надо побывать в Перигё.