Жан Лаффит - Весенние ласточки

— Вы знаете наш шампунь? Рекламу о нем можно увидеть на всех парижских автобусах.

— И сколько же вы наполняете бутылочек?

— По двадцать тысяч в день, а иногда и больше. За это мы получаем всего около шести тысяч франков в неделю.

— На вашем заводе существует парторганизация?

— Нет, насколько мне известно.

— Вы член профсоюза?

— Да, вот уже четыре года состою в профсоюзе ВКТ.

Второй раз Ирэн и Луи встретились в парторганизации и познакомились ближе. Ирэн почти не помнила отца, он умер в 1928 году от ранений, полученных в первую мировую войну. Мать Ирэн вышла замуж за машиниста метро и жила в домике под Парижем с детьми от второго брака. Ирэн, достигнув совершеннолетия, предпочла поселиться отдельно. Ей посчастливилось найти эту квартирку за двести тысяч отступных, которые она вносила в течение двадцати шести месяцев.

Ирэн была несколько тщедушна, но хороша собой. Ей было двадцать пять лет. Луи — тридцать. Они словно были созданы для взаимной любви и очень подходили друг другу. С тех пор как они поженились, прошло уже шесть лет, они были счастливы и жили все в той же квартирке, где впервые увиделись. По настоянию мужа Ирэн окончила курсы стенографии и машинописи и с недавних пор работала машинисткой в профсоюзном комитете металлистов. Луи перешел на завод счетчиков в Монруже.

Примерно в тот же период, когда Луи женился, он снова встретил Рожэ Беро. Это произошло в Бержераке на предвыборном собрании, организованном коммунистической партией. Когда собравшиеся уже начали расходиться, какой-то человек, небольшого роста, небритый, с худым и загорелым лицом, подошел к столу президиума и, улыбаясь, посмотрел на Луи.

— Послушай-ка, во время Сопротивления у тебя была кличка «Париго»?

— Правильно.

— Не узнаешь? Мушкетеры [7] См. «Командир Марсо». — Прим. автора. …

Они бросились друг другу в объятия.

— Так легко не отделаешься, поехали ко мне, — заявил Рожэ.

— Я должен попасть на утренний поезд.

— Переночуешь у нас, и мы как-нибудь доставим тебя на вокзал.

После войны было несколько урожайных лет, вино хорошо продавалось, и Беро удалось накопить немного денег. Благодаря ссуде, которую он уже почти полностью вернул, он смог наконец приобрести собственную ферму и не возобновлять аренду у своего хозяина, некоего Рапиньяка, который, несмотря на закон, утвержденный парламентом, отказывался оставлять Беро две трети урожая. Луи, расставаясь с семьей Беро, дал слово, что приедет к ним в отпуск с женой. После этого они обменялись несколькими письмами, из года в год откладывали свидание и наконец договорились провести вместе первую половину августа.

С тех пор как Ирэн с Луи приехали на ферму, все их время было поглощено прогулками, гостями, трапезами… Луи от радости, что снова попал в места, с которыми у него было связано столько воспоминаний, был неутомим. Ирэн, будучи слабее его физически, непривычная к деревенской жизни, уставала от походов. Сегодня они отправились на первую рыбалку.

Завтрак прошел весело. Спокойствие было нарушено всего один раз: поплавок удочки для линей внезапно ушел под пень. Луи бросился к реке, но опоздал.

— Что это было? — спросила жена.

— Наверняка крупная рыба.

— Линь?

— Нет, они не так клюют. По-видимому, уклейка, их здесь полно. Я попытаюсь их поудить на кузнечика.

Луи еще постоял около удочки в надежде, что рыба вернется, и наконец доел свою краюху хлеба. Они взглянули друг на друга и расхохотались.

— Хорошо, что мы взяли столько еды, — сказала Ирэн. — Мы все прикончили, за исключением колбасы.

— И все выпили? Да, посмотри на бутылку. Ну ничего, повыше есть источник.

С чувством полного удовлетворения Луи встал, потянулся, снял рубашку, до пояса оголив загорелое мускулистое тело, и потер руки.

— Теперь мы им покажем. Да, господа, вам сейчас покажут, как рыбу ловят. Если вы хотите поразвлечься, так это от вас не ушло. Я вам обещаю…

Страсть к рыболовству у Луи сохранилась с детства. Он был сыном сельскохозяйственного рабочего, родом из деревушки на берегу Луанга, в департаменте Сены и Марны. Это было очаровательное местечко, там у него не сохранилось ни родных, ни жилья. Но все же он любил, когда представлялась возможность, а это бывало крайне редко, съездить на воскресенье в свою деревню и провести весь день на старой лодке — единственное, что ему досталось в наследство от отца.

Ирэн, не охваченная, как он, священной страстью рыболовства, сняла туфли, надела трусы, чтобы загорали ноги, и, вытянувшись на траве, вскоре заснула…