Жан Лаффит - Весенние ласточки

— Осторожно! Осторожно!

Ирэн потянула крючок слишком медленно.

— Подсекай!

На этот раз она потянула удочку так резко, что крючок снова зацепился за ветку.

— Больше не буду и пытаться, я все перепорчу, — сказала она.

— Нет, нет, я сейчас отломаю эту ветку. Видишь, леска уже распутана.

— Ну хорошо, только я сама.

Луи с трудом удержался, чтобы не вмешиваться, и отправился переставлять удочку для линей в другое место, так как поплавок оставался безнадежно неподвижным.

— Луи! Луи! — крикнула Ирэн.

— Ну подсекай!

— Я не могу ее вытянуть.

— Ясно, ты же зацепила за тростники, все понятно.

Он взял у нее удочку и очень удивился, вытянув застрявшую в водорослях рыбу.

— Чудесная рыбина, это же плотва. Ну конечно, я так и знал, что она здесь должна водиться. Эх, надо было, как я и хотел, захватить конопляного семени. Ну-ка, пожалуй сюда, красавица…

— Ты ее тоже пустишь в молоко?

— Нет, положу в корзину. Ты только посмотри, какая красивая!

Они продолжали удить с такими же бурными переживаниями, но вскоре рыба стала клевать хуже, и Ирэн, поймавшая уже шесть пескарей, объявила, что она вполне удовлетворена, тем более что «а ее удочку рыба совсем перестала идти. Она поднялась и пошла приготовлять завтрак.

— Иди сюда.

— Подожди, сперва я поймаю еще одну плотву.

Но плотва что-то не шла, и он с большой неохотой бросил удочку.

Они уселись на траву лицом друг к другу. Ирэн разложила на скатерти большой кусок ветчины сырого копчения, белый хлеб, лук, паштет и деревенский сыр. Все это было съедено с большим аппетитом.

— Больше ничего нет? — насмешливо спросил Луи, наливая себе стакан красного вина.

— Молчи уж! Сидони дала мне еще колбасы и хотела всучить банку с вареньем.

— Хорошие люди, правда?

Вот уже три дня Луи с Ирэн жили в одной крестьянской семье, проводя здесь свой отпуск. Луи Фурнье и Рожэ Беро были старыми друзьями, они познакомились во время Сопротивления, вместе были в макИ, и даже в одном отряде. После войны каждый вернулся к своей работе.

Беро еще в августе 1944 года, сразу же после Освобождения Дордони, уехал к себе в деревню. Луи вступил в армию, принял участие в боях за Рошель и Пуант Грав, и ему было присвоено звание лейтенанта. Несколько месяцев спустя он был демобилизован, как и большинство офицеров ФФИ, вернулся в Париж и снова поступил на завод. Со дня на день он ждал жену, которая была депортирована в один из немецких лагерей. Она так и не вернулась. Он поверил в постигшее его горе, только когда ее подруга, находившаяся с нею в одном лагере, сказала ему:

— Она умерла на моих глазах, в Освенциме.

— Они ее убили?

— Да. Изнурительная работа, голод, побои… Вела она себя очень мужественно…

Луи больше ни о чем не стал спрашивать, но долгое время его преследовала одна и та же картина — обнаженное тело его жены бросают в огонь. Они поженились в начале 1940 года. Им вдвоем было сорок лет. Недолго им пришлось прожить вместе. Луи арестовали первым, осенью, за распространение листовок на заводе Рено. В лагерь Мозак, куда его посадили, жена присылала ему письма и посылки, но потом она исчезла. Луи ничего о ней не знал до весны 1943 года, когда от нее пришла первая и последняя записочка из форта Роменвиль. Она нацарапала карандашом всего четыре слова: «Нас увозят в Германию». У Луи не было родных, и он жил в полном одиночестве, посвящая все свое время заводу и партийной работе. С Ирэн он познакомился много позже. Началась его новая любовь.

В одно воскресное утро Луи, надев спортивную куртку, в которой он обычно продавал «Юманите», постучался в квартиру к Ирэн.

— Мадемуазель, эта ваша анкета для приема в партию?

— Моя.

Ирэн явно стеснялась, что ее застали в халате, за приготовлением завтрака. Ее крошечная квартирка состояла из комнаты и чулана, в котором находилась плита и раковина. Бедно обставленная комнатка создавала ощущение наивной молодости; белоснежный паяц сидел на диване, обитом светлым кретоном; на столе лежала вышитая скатерка; несколько картинок, вырезанных из журнала мод, приятно оживляли бежевые стены; кустик настурции вился по решетке окна.

— Так вот, я из парторганизации, к которой вас прикрепили. Прежде чем вызвать нового члена, принято повидаться с ним на дому. Где вы работаете?

— На «конвейере безумных».

Ирэн объяснила Луи, что так работницы завода называют конвейер, на котором девушки в течение девяти часов в день наполняют флаконы шампунем.