Богумир Полах - Возвращение Иржи Скалы

Роберт шумно требует слова. Председатель снова осаживает секретаря крайкома:

— Не мешай. Придет твоя очередь, выскажешься.

Роберта призвали к порядку — неслыханное дело! Аудитория ошеломлена. И у Карлы екает сердце. Не сердится только сам Роберт, обычно крайне обидчивый. Против него выступает несколько человек из тех, у кого, как говорится, рыльце в пуху. Сами лезут под удар. Остальные ораторы — приспешники Роберта. Единственное острое выступление первого оратора тонет, тускнеет в этой массе, потому-то Роберт охотно повинуется председателю. «Что ж, я подожду», — соглашается он, все еще разыгрывая роль трибуна, который сдерживает свой темперамент. И, получив наконец заключительное слово, разносит в пух и в прах всю оппозицию; с остроумным сарказмом он разоблачает нескольких завистников и карьеристов, насмешливо прохаживается по адресу тех, кому он чем-то не угодил и кто теперь мстит ему, скромно обходит молчанием хвалебные выступления. Потом, сделав краткую паузу и снизив тон, Роберт переходит к первому выступлению. Он опускает голову: да, он должен признать, во многом товарищ прав. Но кто без греха, кинь в меня камень! Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Кто из нас не спотыкался?

Роберт садится с сокрушенным видом. Бурные аплодисменты. Аплодирует даже председатель комиссии. Только небольшая группа непримиримых, среди них и первый оратор, покидает зал.

Заключительное слово председательствующего тоже покрывают громкие аплодисменты, хотя в нем прозвучала суровая критика. Роберт единогласно избран председателем краевой комиссии по проверке. Не голосовали только члены крайкома, покинувшие собрание.

…Карла кончила свой рассказ, оба молчат. Скала напряженно думает. Правильный ли вывод он сделал из рассказа Карлы? Поняла ли она наконец тактику Роберта, как понял ее он, Иржи? Ведь все шито белыми нитками. Поэтому она грустна или ее удручает то, что кто-то осмелился выступить против Роберта?

Нет, не может быть, чтобы Карла была так слепа! Конечно, она раскусила этого авантюриста. Будь она уверена, что его несправедливо обидели, она возмущалась бы и осуждала того оратора. Да, она поняла и потому в таком подавленном настроении.

Медленно, серьезно, словно к больной, Скала подходит к жене, берет руками ее голову и тихо, очень тихо, как можно мягче говорит:

— Я понял сразу, как только увидел его. Неприятный, скверный он человек, Карла, авантюрист, Бонапарт краевого масштаба. Сейчас он выиграл битву, но это в последний раз. Честные люди должны всеми силами добиваться, чтобы он не вредил партии.

Карла изумленно глядит на мужа. В глазах ее Иржи видит такое отвращение, какого не замечал даже у людей, впервые увидевших его лицо.

— Не трогай меня, не трогай! — кричит Карла и отталкивает его руки. Скала испуганно отступает, очевидно, Карла с величайшим напряжением сдерживает ярость. Руки у нее дрожат, она с трудом закуривает сигарету и произносит нетвердым голосом:

— Я уже говорила тебе: мелкий и завистливый ты человек! Не можешь примириться с тем, что он выше тебя! Что он дает людям больше, чем ты, что он большего стоит, несмотря на все твои жертвы, страдания и геройство!

Держась за стол, Иржи стоит, опустив голову. Хочется плакать. Так безжалостно может говорить женщина, когда задето самое сокровенное ее чувство. Она любит Роберта, сердце Карлы принадлежит ему! Но не мучайся из-за этого, Иржи, это неизбежно случилось бы, если бы даже ты вернулся прекрасным, как Адонис. Она спала со мной, а принадлежала ему, в этом не может быть сомнения!

— Кто из нас покинет этот дом, ты или я? — спрашивает он глухим голосом.

— Ты, конечно, ты! — зло бросает Карла.

Опустив плечи, Скала молча выходит из комнаты. Ни тени озлобления нет в его душе. Сильные владеют миром, удел слабого — пинок. Безжалостнее чем когда-либо отразило зеркало его лицо.

«Почему она не сказала мне сразу… почему не сказала!» — думает он, глядя на свое отражение.

Карла холодно и непримиримо глядит ему вслед.

Командующему военным округом

генералу Войтеху Новотному

Уважаемый господин генерал,

в последнее время Вы не раз предлагали мне использовать остаток моего очередного отпуска, указывая, что я переутомился и нуждаюсь в отдыхе. Пользуюсь Вашей любезностью — я действительно чувствую себя так плохо, что даже не в состоянии лично явиться к Вам с этой просьбой, — и немедля уезжаю на несколько дней к родителям.

Надеюсь, господин генерал, что вы не рассердитесь на меня за то, что я прибегаю к столь необычному способу ходатайства об отпуске. Заранее Вам благодарен.