Александр Сегень - Русский ураган. Гибель маркёра Кутузова

Он не предполагал играть вторую, но соперник почему-то преисполнился уверенностью, что его проигрыш — случайность, что он запросто обыграет маркёра во второй партии и даже предложил теперь играть не просто так, а на бутылку коньяка. На бутылку так на бутылку — Кутузов, вопреки своим принципам, согласился и стал устанавливать пирамиду, покуда противник закуривал, продолжая что-то напевать. Гектора Ивановича почти не смутило предложение играть на интерес, он даже согласен был проиграть пару партий, а потом ловко отыграть все проигранное, а может даже оставить ему в утешение одну недоотыгранную бутылку. Жизнь приучила Кутузова смотреть на соперников подобного рода не как на объект добывания денег.

Умышляя быстрей и решительней выиграть вторую партию, гость сильным ударом разбил пирамиду (это право Гектор Иванович великодушно уступил), и ему повезло — один шар сам собою закатился в угловую лузу. Места вокруг стола было достаточно, но противник зачем-то резко надвинулся на Гектора Ивановича, выбирая шар для следующего удара, и наступил маркеру на ногу, а вместо извинения пропел, прицеливаясь:

— На теле прекрасном твоем ожерелья и бусы…

Ища, куда бить, он явно не сомневался, что без труда свалит еще один шар, но, ударив, промахнулся и удивленно хмыкнул. Для Кутузова на столе осталось сразу три удачно вставших шара. Верных три удара — и обреченные шары затрепетали в лузах.

— Ударов вам не занимать, — снисходительно пробурчал соперник и, когда до него дошла очередь, пропел вторую строку блатной песни: — Но в сердце холодном твоем царит пустота…

У него случился кикс, шар прокатился несколько сантиметров, никого не задев, и пришлось выставлять на стол единственный забитый. Героя нашей повести охватила жалость, но он ничего не мог с собой поделать. Все его существо закипело в предвкушении блестящей победы. Тело превратилось в мощное и точное орудие для забивания шаров, и он быстро забил еще три шара, отбрасывая соперника в состояние легкого шока.

— Доспех мой украшен узором, а волосы русы… — пел бедняга и снова промахивался; лишь в конце партии ему удалось забить шар престижа и проиграть со счетом восемь — один. Покрывал уже его лоб тонкий слой холодного пота, и Гектор Иванович с удовлетворением это отметил. Медноковный ярлык фабрики Шульца несколько минут занимал воображение гостя, помогая ему немного остынуть и прийти в себя; затем гость с вызовом предложил играть третью, причем подчеркнул — дабы выявить, кто же все-таки играет лучше.

Пышный — вот эпитет того удара, коим Гектор Иванович разбил пирамиду. Который уж год он играл в бильярд, но ни разу в жизни не было так, чтобы сразу четыре шара закатились после первого удара, и Кутузов не удержался, чтобы не посмотреть прямо в лицо соперника победоносно и уничтожающе. Похитил мою девушку-мечту, так получи ж за это! Он и пятый шар положил и только тогда дал поиграть гостю. Мощь Гектора Ивановича сбила с того большую часть спеси, бедняга стал тужиться, пыжиться, но ничего не получалось. Одолевши с большим трудом два поставленные почти в самую лузу шарика, он уступил в третьей партии восемь — два. Патрокла убивший Гектор Приамович не знал великодушия и милости к побежденным, в отличие от своего тезки, Гектора Ивановича Кутузова, который тотчас по окончании партии предложил на сем остановиться, а про проигранные две бутылки коньяка забыть, но гость нахмурился:

— Там, где я вырос и возмужал, такие вещи не позволяются, — изрек он грозно, после чего приказным тоном объявил, что сейчас состоится решающая партия, в которой ставкой будет не одна, а сразу три бутылки коньяка, и либо он полностью отыгрывается, либо выставляет «пяток пузырей».

Лишь пять минут длилась эта головокружительная партия. Где бы ни стоял шар, Гектор Иванович умудрялся ловко подцепить его и препроводить куда надо, а сопернику в этой партии не удалось забить ни одного шара. Выю склонивши, взирал он горестно, как Кутузов забивает изящнейшие дуплеты и абриколи, а сам полностью утратил бильярдоспособность, скис, насупился и засопел, у него не получались никакие удары, он киксовал, не попадал вообще никуда, и после позорных промахов ему нечего было выставлять на стол — его полочка зияла пустотой, как кусок беззвездного неба. Ключи от номера выпали у него из кармана — он даже не заметил, пока сам не наступил на них. С бедняги полностью схлынуло былое удальство. Раменами могучими поигрывавший поначалу, он теперь повесил плечи, и они будто сдулись у него.