Сергей Шикера - Выбор натуры

– Хорошо, – согласился Сараев, – поехали.

Одеваясь, он прихватил каштан.

По дороге Резцов среди прочего сообщил:

– Да, чтоб не забыть. Корягин-то тогда, после пожара, у Прохора поселился…

– Так значит, это он… – начал Сараев и осекся.

– Он, он, – подхватил Резцов. – Митенька. Язык без костей. Рассказал, видно, по пьяному делу, что я Одарку к тебе подселил… Мы же с ним вместе ее на вокзале встречали. Я с ней к тебе, а он, оказывается, к Прохору пошел…

Хоть одной загадкой меньше, вздохнул про себя Сараев, все эти дни гадавший, откуда Прохор узнал про фильм о мальчике.

Вместо Аркадия калитку открыла молодая женщина, которая, простодушно улыбаясь, поздоровалась с ними, как со старыми знакомыми, и посоветовала поискать хозяина в центре, в баре «Утро».

Бар находился на спуске, в довольно бойком и шумном месте. То и дело улицу накрывал надсадный рев тяжелых грузовиков – выпуская из выхлопных труб тугие струи черного дыма, они один за другим медленно брали подъем. По мостовой вдоль бровки быстро бежал ручей кипятка в клубах пара. Резцов потянул дверь на себя, и весь уличный шум как отрезало грохочущей музыкой. Обилие дорожных оранжевых жилетов в небольшом помещении напомнило Сараеву сезонные нашествия жуков-пожарников. Аркадий – в лётной куртке, в низко надвинутой вязаной шапке – встретил их приветливо и так буднично, словно они вчера расстались.

– Конечно помню! – ответил он усомнившемуся Резцову – Ты кто? по жизни?

– Художник.

– А ты?

– Кинорежиссер, – ответил за Сараева Резцов.

– Отлично! Зинаида, сделай моим друзьям два по сто!

– Не надо. Мы за рулем.

– Оба? Вы что, на велосипедах приехали? Садитесь. Сейчас всё будет. Курите? Курите.

Странно было видеть этого немногословного человека, каким он запомнился Сараеву, возбужденным, болтающим без умолку. Резцов подсел к нему и стал что-то говорить на ухо. Тот в ответ оживленно кивал.

– Можно? – прокричал в конце Резцов.

– Да запросто! – крикнул в ответ Аркадий. – Считайте, что всё. Готово.

– Считать или готово?

– Готово, готово. Сделано.

– Что, вот так просто?

– Да. Сидите, схожу отолью…

– Я тоже бы не прочь, – сказал, поднимаясь, Резцов.

– И я, – поднялся Сараев.

– Айда!

Он вскочил и повел их через туалет, мимо забитого унитаза в маленький незаасфальтированный дворик, окруженный со всех сторон деревянными пристройками. Аркадий подошел вплотную к стене одной из них. Сараев с Резцовым встали рядом.

– Как-то странно всё это, – сказал Резцов, поворачиваясь к Аркадию. – Раз, и всё.

– А ты что хотел? – спросил тот.

– Раньше ты хотя бы что-то делал… Или ты ничего не делал, и всё это так, пыль в глаза и случайное совпадение?..

– Как не делал? Ты чё? Ну, это же всё… как тебе объяснить…

Аркадий подошел, застегиваясь, к Резцову.

– Ну, можно сказать, что и не делал, – сказал он. – А можно сказать, вы сами всё сделали, или оно само всё сделалось, а можно еще до хрена чего сказать…

– То есть вы тут как бы не при чем? – спросил Сараев.

– Как это не при чем?

В это время в углу над колодой для разделывания мяса в маленькое окошко просунулось небритое лицо.

– Аркаша, тебе салат положить?

– Да! И кетчуп! – ответил Аркадий и продолжил: – как это я тут не при чем?! Ты каштан получил? Получил… Ну ребята, ну ёлки-палки!.. Иногда обгоняешь, иногда идешь следом. Ну, закручено же всё. Закручено и хрен знает как перекручено. Вот так вот всё! – вскинув руки, он быстро закрутил кулаками и испуганно откинул назад голову, чтоб не ударить себя по лицу. – Что вы как дети, ей-Богу. Грамотные же люди, ну? Как словами передать? И раньше губ родился шепот, и листья крутились раньше деревьев… или как там это звучит?.. Не помню. Что вы, в самом деле? Если я говорю: всё – значит, знаю, что говорю, значит, я это чувствую. Ладно! Хотите, чтобы я это как-то торжественно сделал? Да пожалуйста! – он поднял над головой руки. – Внимание! Делаю! Эники-беники и мать их абракадабра – всё! – он три раза, как будто отряхивая, ударил ладонью об ладонь. – Чисто! Как не было. Так устраивает?

Резцов и Сараев молча смотрели на Аркадия.

– Что, опять не подходит?.. Да вы поймите: строго говоря, всё уже произошло. Наши мозги, – Аркадий резко повернулся к ним почти спиной и медленно повел полураскрытой ладонью по воздуху сверху, откуда только мог дотянуться, вниз, – наши мозги просто стекают по стене, на которой уже всё сверху донизу расписано. От и до. – Он оглянулся на них и провел ладонью по тому же воздуху еще раз, быстрее. – Может быть, и не совсем так, но сейчас неважно. Какие тут могут быть, строго говоря, изменения, когда уже всё расписано?.. Понимаете? Всё уже расписано. Но! Неизменны ли письмена? Вот вопрос!