Сергей Шикера - Выбор натуры

Еще через полчаса он полулежал на диване, время от времени прикладываясь к бутылке. У жизни свои резоны, своя система мер и весов, меланхолически думал он теперь. Поди знай, может быть неудачу с Настей уравновешивают несколько часов вчерашней эйфории? А что? Вчера ведь ему хорошо было? Хорошо. Отлично! Ну вот и достаточно. Тем более что неизвестно, как дальше всё бы пошло в случае удачи, чем бы обернулось. И потом: разве не это ему тогда ночью обещали? Да, ему хотелось надеяться на большее, но обещали-то именно это. Когда он, приникнув щекой к пятну… Кажется, сквозняком приоткрыло входную дверь, но лень было вставать. Еще через какое-то время ему показалось, что в квартире, кроме него, кто-то есть. В полудреме он вспомнил Одарку, её рассказ про ночную битву с какими-то истотами в его квартире. А что? Почему бы и нет. Теперь, обладая магическим талисманом, он может обо всём таком свободно думать. Где он, кстати, куда он его засунул? Вытянув ноги, Сараев полез в тесный карман джинсов за каштаном. А Одарка, да – вот это для него. И разница в возрасте не столь велика, в самый раз. Готовит хорошо. Понимает с полуслова. Весёлая. И всё при ней. И грудь. И крепкое загорелое тело. И квартира в Москве. И шуба. Так и не дотянувшись до каштана, Сараев, кажется, задремал и сквозь дрёму ему послышался какой-то шепот, и из кухни, из-за косяка как будто выглянула на мгновение детская головка. И следом шорохи, шепот… Сараев приподнялся на локте. Из кухни вышел Прохор с табуретом.

– Ты, говорят, вчера приходил ко мне, – сказал он, усаживаясь и поглядывая в сторону кухни. – Чего хотел? Вадим мне в общих чертах передал твои пожелания. Ну, что я могу сказать. Могу только повторить: дурак ты, Сараев.

Сараев вздохнул.

– Слушай, Прохор, – сказал он, – у меня тут осечка вышла. Далекое так и не стало близким. К сожалению. Так, может быть, хотя бы близкое станет далеким, а? Это я к тому, что… шёл бы ты подобру-поздорову… Не сегодня.

Прохор, не слушая его, что-то сосредоточенно искал в карманах своей куртки и, так и не найдя, положил ногу на ногу и обхватил колено ладонями.

– Ну так что, Андрийко, хитрый ты поблядунчик, – сказал он, – давай, рассказывай. Решил войти в кино на полшишечки, а тебе не дают, да? Мешают, сволочи. Вот Вадиму будет сюрприз. Он, наивный, кина ждет, чтоб всё как положено, а ему домашнее видео на его же деньги собираются втюхать. И кто?! Наш величайший режиссер, автор незабываемого шедевра «Пост принял!»… Ну, в общем, ты понял, что я имею в виду. Поэтому веди себя прилично.

Сараев, резко дернувшись, сделал движение, будто кидает в Прохора пустую бутылку. Прохор даже глазом не моргнул.

– Не веришь, что я тебя угроблю, если возьмусь хорошенько? – сказал он. – Напрасно. Вспомни, за что тебя со студии прогнали. Это тогда всё делалось тышком-нышком, всё пытались замять, скрыть. А сейчас другое время. Я если надо будет, и ту лилипутку найду, и еще выяснится, что ты ее изнасиловал, а она была несовершеннолетняя… Но это так, на самый крайний случай. А вообще, я уважаю чужие слабости. Больше того. Я тебе и с мальчиком готов помочь.

Он громко щёлкнул языком в сторону кухни, и в комнату вошел мальчик, тот самый, из кочующих у ближайших магазинов беспризорников, которому Сараев как-то сунул деньги в карман. Мальчик встал рядом с Прохором и, дёрнув головой, подмигнул в ответ на его подмигивание.

– Вот, бери, – сказал Прохор. – Хочешь – снимай, хочешь – усыновляй, хочешь – так пользуйся. А можно и совместить. Ты же любишь всё маленькое…

Сараев сел на диване; поставил бутылку на пол.

– Извини, мне надо в туалет, – сказал он.

Прохор при его приближении вскочил, но было поздно. Подобранным со стола биноклем Сараев нанес ему два удара: в челюсть и повыше виска. Из рассеченного места над виском обильно, быстро, даже как-то весело побежала кровь, а вот вся остальная жизнь в Прохоре замедлилась. Он неуверенно шагнул назад, чуть присел, сразу выпрямился, и тут как будто какая-то невидимая сила, ухватив сзади за ворот, потащила его в кухню. Не сводя изумлённо-бессмысленного взгляда с Сараева, идущего за ним с биноклем, Прохор посреди кухни припал на левую ногу, плюхнулся задом на пол и тогда замолотил руками, сгребая всё, что попадётся. В сторону Сараева полетели пластиковая табуретка, тряпка, веник, совок, мусорное ведро. Наконец Прохор вскочил, развернулся и бросился на веранду. Среди разбросанных предметов и мусора на месте пятна зияла дыра с трухлявыми краями. Сараев не сразу сообразил, что это. Не веря своим глазам, опустился на колени.