Владимир Яцкевич - Цветок в пыли. Месть и закон

А Махеш все не приезжал. Прошли все сроки сдачи экзаменов, наступило лето, пора каникул, а юноши все не было. Состояние ожидания постепенно сменялось чувством тревоги. Руп Чанд не находил себе места, и это даже сказалось на его делах. Он запустил торговлю, но не переживал об этом, потому что единственный его заботой сейчас был Махеш.

Дважды в его дом приезжал Рай Сахеб, они вдвоем по-стариковски неспешно пили чай, беседовали о том, о сем, но разговор неизменно переходил на Махеша.

— Не едет, — жаловался Руп Чанд. — И не пишет ничего, совсем ничего. Где он? Экзамены сдает. Так они давно закончились. Почему же не возвращается?

— Дела задерживают, — отвечал степенно Рай Сахеб.

Он еще ни словом не обмолвился о том, почему проявляет такой интерес к юноше, а то, что интерес есть, Руп Чанд не сомневался. Только раз Рай Сахеб сказал словно между прочим:

— В городском суде освобождается должность помощника судьи. От него в судьи шагнуть проще простого.

Сказал — и сразу перевел разговор на другое, но не таков он был, чтобы сотрясать воздух ничего не значащими словами. Сказанное им тоже к Махешу относилось. Руп Чанд понял это и еще больше укрепился в собственный догадке. Все так шло, как он с самого начала и думал, и только отсутствие сына в отцовском доме все портило.

Старик вздыхал, не таясь, и говорил гостю:

— Приедет, должен приехать. Не забыл же он отца.

Он верил, что так и будет. Но день шел за днем, а Макеш все не приезжал.

Дни установились жаркие, какими они и были в этих местах все годы в такое время. Ближе к полудню, когда солнце поднималось к зениту и тени домов и деревьев съеживались, лишая прохожих спасительной прохлады, люди уходили с улиц в свежий сумрак своих домов, и улицы становились пустынными, только торговцы выглядывали из своих лавок в надежде привлечь покупателя.

Мина и Махеш полуденного зноя, казалось, не замечали. Они нашли прекрасное убежище — парк, где и проводили целые дни с утра до вечера. Махеш заезжал за девушкой на велосипеде, и они вдвоем ехали по улицам. В парке у них были свои любимые уголки — тенистые и безлюдные, где можно бродить, обнявшись, и не думать о том, что кто-то их увидит.

— Странно, — говорила Мина. — Просто удивительно, что мы не встретились с тобой раньше.

— Раньше — это когда?

— Год назад, два года назад. Ведь мы учились вместе пять лет.

— И встретились буквально в последний день.

— Да, в последний день.

Сейчас учеба в университете не казалась им чем-то далеким и ушедшим безвозвратно. Все будто продолжалось, и грусть расставания с университетом и товарищами растаяла.

— Мне было так печально в последние дни учебы, — призналась девушка.

— И мне. Но сейчас этого нет. Правда?

— Да.

Они бродили по парку, взявшись за руки, а когда уставали, опускались в высокую траву и сидели, прижавшись друг к другу.

— Здесь хорошо, — говорил Махеш. — Тебе нравится?

— Нравится, — отвечала девушка и замолкала.

Они о многом не говорили друг с другом. Каждый рассказывал о себе немало, но о совместной судьбе ни слова, это была запретная тема. Что-то удерживало их, и откровенность заменялась шуткой или ничего не значащими словами. Тот вечерний поцелуй после концерта в университете был первым и единственным, после него Махеш не решался сделать следующий, боясь, что он же станет и последним. Им обоим казалось, что эти чудесные дни и прогулки по парку закончатся в один миг, стоит только сделать неверный шаг, а какой шаг можно было считать неверным, неведомо им, поэтому лучше уж оставить все так, как есть.

— Ты еще не думал о работе? — спросил Мина.

— Если честно, нет, — ответил Махеш, растягиваясь в траве. — Я сейчас даже на один день вперед не загадываю.

— Почему?

— Потому что мне хорошо в дне сегодняшнем. А о завтрашних делах я и буду думать завтра.

Мина неожиданно вздохнула.

— Что случилось? — приподнялся на локте Махеш.

— Так, ничего.

— А все-таки?

— Просто подумала о завтрашнем дне, — неохотно ответила девушка.

— А что будет завтра?

— Ну, не именно завтра. Так, в ближайшее время…

— И что же будет?

— Работа.

Она не договаривала что-то.

— А ты не думай об этом, — посоветовал юноша. — Как я, например.

— А ты не думаешь?

— Ничуть. Хотя мой отец напоминает мне об этом едва ли не каждый день.

— Твой отец?

— Да. Он шлет мне письма, и в каждом — одно и то же: «Приезжай, ведь пора подумать о работе, жду тебя».