Лукас Бэрфус - Коала

Итак, перед нами животное, по сути питающееся ядами, один только цианид чего стоит. К такому корму привычка нужна, причем с самого детства, а поскольку привычки такой от природы нет и детеныша этакое эвкалиптовое лакомство неминуемо доконает, он поначалу должен принимать пищу, способную его как-то к будущей пожизненной кормовой базе подготовить. То есть такую пищу, в которой те же яды хотя и содержатся, но в меньших дозах, давая возможность молодому организму привыкнуть к их горечи и постепенно выработать против них иммунитет. Я был немало смущен и озадачен, когда впервые услышал, что таковым подготовительным кормом, оказывается, служит так называемый пэйп, особым образом препарированный кал матери, который та предварительно съедает и переваривает вторично. Мне стало как-то не по себе при мысли, что этот зверь, и так обреченный всю жизнь есть сущую дрянь, научается потреблять ее, поедая дерьмо собственной мамаши. Но куда деваться? Он должен питаться тем, что может найти в окружающей среде, а если окружающая среда ничего, кроме ядов, не производит, он должен научиться употреблять в пищу яды. Да, он обречен на экстремально трудное, копрофагное существование в мире, где ничего лучше для пропитания малыша, чем содержимое желудка его матери, найти невозможно. И чтобы научиться извлекать необходимую для жизни энергию из ядовитого корма, единственного, имеющегося в его распоряжении, у него есть только одно учебное пособие — испражнения его матери, ибо та знает, как усваивать смертельно ядовитую пищу, которую хочешь не хочешь приходится есть, поскольку больше есть все равно нечего. И сразу становится понятно, почему этот зверь столь малоподвижен, почему чуть ли не на всю жизнь волей-неволей остается привязан к своему дереву — ведь пропитание, которым он вынужден поддерживать функции своего организма, представляет собой дерьмо и дрянь. На таком харче не больно-то попрыгаешь, животное обречено на оседлость, обязано жить в покое и уметь управлять своим метаболизмом, порой замедляя его почти до полного ступора.

Для исследователя-натуралиста нет, пожалуй, испытания более тягостного, чем наблюдать за коалой в живой природе. Оборудование потребуется немудреное: палатка на случай дождя, подзорная труба на штативе, полевой бинокль, — это если понадобится перемещаться, хотя как раз это не понадобится никогда. Два комплекта аппаратуры слежения — один обычный, второй ночного видения, с инфракрасным излучением. Оснастить животное передатчиком не составит труда. Достаточно забраться на дерево, нацепить прибор зверю на шею и спуститься обратно. После чего остается только настроить пеленгаторную установку и направленный микрофон — и можно начинать наблюдение. Зверь пребывает в неподвижности. Захватывает ветку и ест. Потом задремывает. Прерывает дрему. Просто сидит и дышит. Переступает на шаг, чтобы дотянуться до следующей ветки. Медленно жует, выбирая листочки помоложе. Вытянувшись всем телом, засыпает. Так проходит утро, полдень, вечер. Ночь погружает все во тьму. Два-три раза раздается лай зверя, одинокий и безответный. И снова тишина. Передатчик безмолвствует. Серой дымкой пробивается утро. Зверь ест, чтобы снова улечься на свой сук и заснуть. Пробивается новая листва. Растут деревья. Ветры реют над континентом. Сменяются тысячелетия. Ты попадаешь в иное время, время зверя, отмеряемое аритмичным биением его сердца, вялым током его крови, его дыханием. Может, тебе и охота вписаться в эту летаргическую колею, но твое сердце нетерпеливо разгоняет кровь в жилах, жизнь вокруг бьет ключом, жучок торопится по лесной тропинке, твои башмаки спешат его обогнать, и вот он, уже брызнул первыми каплями веселый дождик, а где-то невдалеке бежит-журчит по камушкам неугомонный говорун-ручей. Ты не прикажешь замереть своим векам — они будут увлажнять сетчатку с прежней регулярностью, на десятую долю секунды укрывая твой глаз от внешнего мира защитной завесой. Хочешь смотреть иначе, хочешь видеть иное — будь готов к медленному впадению в ступор, к движению, которое влечет тебя к смерти. И очень мало кому дано в этом состоянии бодрствовать, не проваливаясь в ад собственного сознания, а наслаждаясь красотами окружающего рая — гиацинтами, миртами, тимьяном.

В процессе наблюдений натуралисты подметили много всего: что коалы, засыпая, прижимаются задней частью туловища к стволу, что воду они не слишком жалуют, особенно холодную. Прежде чем забраться на дерево, животное мочится на его ствол. Самцы прижимаются к коре сальными железами и таким образом метят свое дерево. Карабкаясь наверх, они вонзают когти в ствол, подтягиваясь на передних лапах и отталкиваясь задними. Ведут одиночный образ жизни, не обращая внимания на сородичей. До сей поры наблюдать спаривание случалось всего несколько раз. Сколько можно судить по этим отчетам, по времени оно непродолжительно, от шестидесяти до ста секунд. Самец водружается на самку со спины, зубами хватает за загривок, оттягивая ее голову назад, и проникает в нее сзади. Несколько движений — и самка с визгом вырывается, а самец, ответив ей лаем, слезает с дерева.