Лукас Бэрфус - Коала

Окраской меха, рассуждал далее Перри, коала более всего напоминает засохший, пожухлый мох. Движения должны быть тягучими, медленными, спина из-за постоянно запрокинутой вниз головы имеет вытянутую провислую форму, а ничего более определенного Перри сказать не мог, ибо к тому времени еще ни один естествоиспытатель живого коалу не наблюдал. Им приходилось опираться лишь на описания первооткрывателей. Пока, наконец, на европейский континент не доставили морем первый живой экземпляр коалы, самку, где оную и приобрело Лондонское Зоологическое сообщество. Животное чувствовало себя превосходно, доставляя немало радости своим владельцам. Содержали его с величайшим тщанием и сугубыми предосторожностями, однако однажды ночью, надумав полазить по бельевым веревкам, оно запуталось в них и погибло от удушья.

Но для науки, однако, оно отнюдь еще не погибло, ибо та впервые заполучила и смогла обследовать экземпляр не в спирту, а еще, можно сказать, теплый. На тканях внутренних покровов были обнаружены перепонки поразительно нежной, бархатно мягкой структуры, но главным открытием оказался caecum, слепая кишка, небывало крупных, уникальных для всего животного мира размеров.

Джордж Перри был прав. Такого создания, как коала, по всем аллометрическим законом в природе быть не должно. Млекопитающему, живущему растительной пищей, по идее следовало бы кормиться орехами, ягодами, клубнями и кореньями, отыскивая себе корм, содержащий жиры, сахар, крахмал, то есть вещества, которые легко и быстро могут перерабатываться организмом в энергию. Листва же — не самое подходящее питание для теплокровного животного, слишком велики энергетические затраты на ее переработку, требуется особый пищеварительный аппарат, напоминающий, например, у коров с их четырьмя желудками и некоторых других видов жвачных животных, целую фабрику. Чем больше животное по размерам, тем выгоднее соотношение между энергозатратами на пищеварение и получаемой в результате полезной энергией. Чем меньше животное, тем это соотношение хуже, начиная с каких-то параметров объемы потерянной энергии превышают объемы ее добычи. Даже те виды, которые по размерам превосходят коалу раза в два-три, были бы не в состоянии извлечь достаточно полезной энергии из такого волокнистого растительного материала. Возможной стратегией в этом случае было бы увеличить объем потребляемой пищи и оптимизировать ее переваривание, что позволило бы ускорить переработку клетчатки и усвоение из нее ценных для организма веществ. Однако у небольших травоядных развитию такой стратегии препятствуют недостаточный объем и, следовательно, недостаточная производительность кишечника — пищевые волокна заполняют живот слишком быстро. Такое ускоренное питание увеличило бы к тому же потери азота в организме, ибо стенки кишечника, перерабатывая столь грубую клетчатку, быстрее снашиваются, что, опять-таки, влечет за собой потерю микробиологических клеток. Потери азота — серьезная проблема для всех жвачных, питающихся листвой, поскольку содержание азота в листьях не обеспечивает потребности организма сполна.

Короче говоря: небольшим животным лучше бы листвой не питаться. Однако коалы едят не просто листву, они питаются исключительно листвой эвкалипта, которой у них всегда в достатке, ибо эвкалипт — вечнозеленое дерево. И этим все сказано: для пропитания ничего хуже просто невозможно придумать, это все равно, что самая грубая солома или мочало, — тяжелая, жесткая, насыщенная эфирными маслами пища. В листве эвкалипта содержание неперевариваемой клетчатки выше, чем в любом другом растительном корме, она гораздо больше напоминает кусок картона, чем лист салата. Она бедна сахаром, крахмалом, белками, зато богата терпеноидами, лингнинами, таннинами и фенолами. Встречается и цинеол, субстрат которого используют для лечения астматиков. В листве некоторых видов эвкалипта имеются и высокоядовитые цианиды, в связи с чем высказывалось предположение, что падеж целой популяции коал в Мельбурнском зоопарке в тридцатые годы двадцатого столетия связан с роковыми упущениями в подборе кормового рациона.

Коала, кстати, чрезвычайно избирательны и даже привередливы в еде. Из эвкалиптов больше всего им нравится эвкалипт красноватый, но в середине зимы, месяца на полтора-два, они эту пищу принимать отказываются. Все это время они дремлют в развилке ветвей, а по части еды капризничают еще больше, снисходя только до эвкалипта угловато-чашечкового и эвкалипта камальдульского.