Ханна Бренчер: Если ты найдешь это письмо… Как я обрела смысл жизни, написав сотни писем незнакомым людям

Все мы пытались избежать неизбежного: «Что дальше?»

Его звали Райаном. Мы познакомились на лекции по английскому. Он попросил у меня листок из блокнота. Этот листок с перфорацией по краю словно стал мостиком между нами. Он дал импульс всему остальному: мы случайно вместе вышли из аудитории, случайно начали разговаривать о заданиях и других поверхностных вещах. Мне понравилось, что у него розовело все лицо, когда он смеялся. В половине случаев я не собиралась идти туда, куда шел он, но выдумывала причины, только бы поговорить с ним подольше. Без особых стараний те десять минут между 10:20 и 10:30 утра – когда мы шли, разговаривая, туда, куда мне не нужно было идти, – стали лучшей частью моего дня.

Однажды вечером мы сидели в моей машине – я предложила подвезти его к дому, где он снимал квартиру. На улице лило как из ведра. Ехать было всего две минуты, но разговор все не кончался. Мотор работал вхолостую. Я выключила зажигание. Общение шло без каких-либо усилий. Дождь не прекращался. Щеки мои горели. Я боялась даже шевельнуться, боялась, что все это уйдет. Его губы продолжали двигаться, но у меня было ощущение, будто я сама исчезла. Неужели такое на самом деле может случиться? Неужели можно просто познакомиться с человеком – втянуться в разговор, который, кажется, длится и одну секунду, и целое десятилетие на одном дыхании, – и ты больше никогда не будешь прежней? Может ли контакт с незнакомым человеком быть настолько мощным?

Все мое нутро перевернулось. Когда я пишу «нутро», я на самом деле имею в виду «сердце». Никак не пойму, почему люди говорят, что чувствуешь что-то в сердце, когда в действительности просто нервничаешь так, что могла бы облевать другого человека с ног до головы. Во время этого разговора мое нутро завязывалось в узел. И именно нутро перевернулось, когда он произнес ее имя.

У нее было имя. У него уже была девушка. У них была история. И пока он рассказывал мне все больше и больше о своей подруге, я не находила в себе ни гнева, ни даже ревности. Я просто неотвязно думала про себя: Вот счастливица! Какая она счастливица, что у нее есть ты!

Пока он говорил о ней, внутри меня шевельнулась крохотная надежда, что когда-нибудь кто-нибудь где-нибудь будет так рассказывать обо мне.Его щеки будут гореть, а глаза станут во-от такими большими. Я знала, что хочу этого.

Надежда. Глядя, как он в тот вечер выбирался из моей машины и бежал к своему дому, я полагала, что этим чувством была надежда однажды обрести нечто подобное. Надежда донесла меня до двери моей квартиры, и мне было было наплевать, что дождь залил мне все лицо. Я думала, что это просто надежда. Но когда я в тот вечер скользнула в постель и попыталась уснуть, на меня накатило неожиданное чувство печали. Это было такое пустое, полое чувство. Какая-то часть меня жалела, что я не успела стать для него первой. Мне как будто хотелось, чтобы история переписала себя. Типа, проспишь ночь и, может быть, утром обнаружишь под подушкой другой сценарий, точно в детстве – долларовую бумажку взамен утраченного переднего зуба.

Я ни в коем случае не хотела быть той, другой девушкой. Это была не та героическая программа, которую я составила для себя. Я довольно быстро усвоила, насколько неприятна такая ситуация. Легко окружить себя подругами, которые станут говорить тебе: крепись, в конце концов ты победишь. Они будут сидеть рядом с тобой и препарировать все фото из Фейсбука, проверяя, ближе или дальше друг к другу стоят эти двое, чем на предыдущей фотографии. Я оглядываюсь назад и думаю, что это своего рода безумие – то, что мы живем в культуре, которая приукрашивает привычку красть «кого-то» у другого человека. Внутри этой ситуации нет ничего красивого. В ней очень пусто, особенно когда ты пытаешься заснуть, а истина воркует тебе на ухо: Это просто оказалась не ты, девочка. Это просто не ты.

Не важно, как на это смотреть: это было слепящее глаза крушение поезда, столкновение между двумя людьми, которые не знали, как отказаться друг от друга раз и навсегда. Я думала (и почти каждая клеточка моего мозга стояла навытяжку в ожидании), что он бросит ее. Поэтому я распахнула для него двери, которые поклялась никогда не открывать. Я выложила на стол свои комплексы, точно игральные карты. Я делала вид, что я и есть единственная. Но – нет, я никогда не планировала быть той, другой девушкой.

Я планировала быть той, кто меняет мир, если ты можешь в это поверить. Той, кто оказывает влияние. Я собиралась быть всем тем, о чем, как я думала, можно сказать человеку, задавшему вопрос: «Чем ты планируешь заниматься после колледжа?» – так чтобы он, услышав ответ, не посмотрел на тебя странно.