Васко Пратолини - Метелло

— Эге, да я, видно, попал в цель?

— Я же сказал — «может быть».

Как бы ни был мужчина осторожен и серьезен, ему всегда будет казаться, что он не получил полного удовольствия от своего любовного похождения, пока он не расскажет о нем другу. Метелло нашел в карманах два сольдо, о которых совсем забыл, и перед стойкой, теперь уже не у Кити, а у Ночеллино, открыл Джаннотто свою тайну. Пообещав, что он будет нем как могила, Джаннотто согласился, что отношения с такой женщиной, как Ида, всегда можно разорвать в нужный момент. Такие отношения не затрагивают сердце. А с другой стороны, это как вино, которое стоит перед тобой: разве оставишь его в стакане?

На следующий день, в среду, был праздник Сан-Джованни, от которого каменщики не ждали никаких чудес. И наконец настал четверг — срок, после которого они так или иначе должны были «начать действовать». Строительные площадки по-прежнему охранялись часовыми, а у подъезда здания, где находилось Объединение предпринимателей, был выставлен пикет. Никто из предпринимателей не показывался ни в Объединении, ни на стройках. Говорили, что Мадии и Тайути уехали в Рим «бог знает зачем», а Бадолати хоть и появился как-то раз на стройке по улице 20-го сентября, но никто его толком не видел и не сумел с ним поговорить. Все забастовщики — и вернувшиеся из деревень, и остававшиеся в городе — с самого утра начали собираться группами у Палаты труда. По мере того как время шло, становилось все очевиднее, что деньги, собранные по подписке, не успеют прибыть вовремя и их в этот день не распределят. Но так как надежда всегда теплится до самой последней минуты, сбор был назначен на семь вечера. В ожидании этого часа никто не уходил из района проспекта Тинтори. У Метелло, впрочем, была возможность провести день по-иному. Радовался ли он этому или уже испытывал раскаяние, но его ждала Ида.

Не осмеливаясь больше встречаться у нее на квартире, они договорились о свиданьи за Рифреди. Однако с четырьмя сольдо, бренчавшими в его кармане, можно было только смотреть друг другу в глаза и пить газированную воду, а они сгорали от страсти. Он повел ее в Монтеривекки, куда теперь мог дойти с закрытыми глазами.

Почему-то все его любовные встречи происходили на берегу реки или ручья. Еще будучи мальчишкой, он подстерегал Козетту на берегу Сьеве; домик Виолы стоял на берегу Арно, а плотины и камыши Муньоне были свидетелями его встречи с пруссачкой Ильзой. Теперь свиданье состоялось среди скал, буковых и оливковых деревьев, спускавшихся по склону к Терцолле. С холма можно было видеть все вокруг, оставаясь в то же время незамеченными. Они не успели опомниться, как прошло несколько часов, уже надвигался вечер, пастух собрал стадо у полигона и гнал его по тропинке, ведущей в Кареджи… Поодаль от них расположился ефрейтор карабинеров с девушкой: он снял свою треугольную шляпу и расстегнул мундир.

— Где еще найдешь такое укромное местечко? — сказал Метелло.

Ида казалась молоденькой девушкой, впервые пришедшей на свиданье, и в то же время, несмотря на стеснявшие ее одежды, была искусной, ловкой и щедрой женщиной. Небо постепенно темнело, просыпались лягушки и умолкали Цикады. Он положил ей под голову свой пиджак.

— Теперь ты, как и собиралась, поедешь на море, а через месяц, когда вернешься, мы обсудим, как быть дальше.

— Нет, нет и нет, — мягко, без раздражения возразила она. — Я уверена, что вернулась бы обратно с первым же поездом.

Сняв двумя пальцами муравья, который полз по его руке, Метелло продолжал, не отвечая на ее слова:

— Может случиться, что через месяц это увлечение пройдет как у меня, так и у тебя.

— У меня не пройдет, нет, — вздохнула она. — Мне кажется, что я живу на свете всего три дня.

— А я, — сказал он, стряхивая травинки с ее юбки, — хоть и моложе Христа, но уже начинаю чувствовать себя разбойником. — Он встал. — Пойдем, видишь, солнце уже заходит. Твой муж вернется и не застанет тебя дома.

— О, — воскликнула она и продолжала сидеть, поправляя прическу и закалывая шляпу булавкой, — он удовлетворится любым объяснением. Что бы я ни сказала, ему все хорошо. Сознайся лучше, и я не стану отрицать твоей правоты, что тебя больше беспокоит…

Он перебил ее — ему казалось невыносимым услышать из уст любовницы имя Эрсилии.

— К семи часам я должен быть в Палате труда.

И необходимость оправдываться вызвала у него досаду. Ида протянула руку, чтобы он помог ей встать, и, вскочив, прижалась к его груди.